Деревья собираются в дорогу

Ночь уплыла. Я грустен был недолго.Весенний воздух чист и несогрет.Я вспоминаю: до сих пор на Волгене приходилось мне встречать рассвет.Еще ничто не предвещает чуда.Еще прохладно в сумраке дерев.Но слух уже улавливает чуткосредь шума птиц единственный напев.То соловей взахлеб встречает солнце!Оно уже, блестя в листве берез,играя волжской зыбью полусонной,слепит глаза до боли и до слез.Паром скрипучий, нехотя качаясь,в лучах нежгучих рад бока погреть,

и выцветшие бакены, как чайки,склонившись набок, силятся взлететь.В густую синь реки с обрыва глядя,я мог бы долго над водой стоять,когда б «Ракета» по зеркальной гладине пронеслась, кромсая эту гладь.Разрезанные надвое волною,кривились баржи, церкви и леса…Над взорванной внезапно тишиноюраскачивались птичьи голоса.Но Волга вдаль все звуки уносилаи, величавой плавности полна,мне силу красоты своей дарила,той красоты, что в ней отражена…Полощет Волга солнечные блики

среди лесов, вдоль зелени полей, и мы за то зовем ее великой, что вся Россия отразилась в ней.

* * *

Я шагаю устало отМосквы на восток…Что-то птица сказала —я расслышать не смог.Сколько хватит мне силы,столько буду шагать.Голос неба Россиия хочу разгадать.Всюду прежние лица, всюду голос родной.

Но о чем эта птица говорила со мной?..

ВЕТЕРАНЫ

И страны моей, и ваши раныв большинстве своем заживлены.И не шрамы ваши, ветераны,не дают забыть вам той войны.Мало вас, людей такого рода,не из книг узнавших о войне,ей отдали вы четыре года —сорок лет с ней видитесь во сне.Сорок лет вам снится все сначала:как в разрухе, в голоде, в огне не война,а смерть, как вихрь, гуляла —страшная — по молодой стране.

Вам доныне души обжигаетсмерти взгляд, который не забыть,по ночам в холодный мрак ввергает…Муки этой вам уж не избыть.А героев, скажем откровенно,нам не все известны имена.Пули находили вас мгновенно,до сих пор вас ищут ордена.И еще сидят осколки возле сердца,боль впитавшего сполна…Жизнь делили вы на до и после,до и после, посреди — война.

ДРУГУ