Деревянное яблоко свободы

Об этом говорили шепотом и по секрету, беря клятву, что никому-никому, а от этого новость распространялась еще быстрее. Престиж Скурлатского в либеральных кругах резко возрос. Он был нарасхват в самых разных домах, где с большим удовольствием рассуждал на общие темы. Говорили, что даже некий тайный советник тайно принял Скурлатского, а также изъявил желание быть ему представленным некий жандармский генерал в отставке (известно, что некоторые жандармские генералы, удаляясь от дел, проявляют большую склонность к либерализму). Слухи о Скурлатском ходили довольно широко и довольно долго, пока не дошли до полиции, узнававшей все в последнюю очередь.

Однажды поздно ночью, проснувшись от непонятного грохота, Евдокия Скурлатская, полуодетая, выскочила в прихожую и увидела, что квартира битком набита полицейскими.

– Что здесь происходит? – спросила Скурлатская. – Что вам угодно? – обратилась она к руководившему операцией молодому жандармскому офицеру.

– Извините, мадам, – офицер щелкнул каблуками, – но у нас есть ордер на обыск в вашей квартире и на арест вашего мужа.

Литератор Скурлатский, слегка побледневший, заложив руки за спину, стоял у стены.

– Евдокия! – выпятив грудь, рявкнул он неожиданно. – Когда приходят жандармы, жена Скурлатского должна быть одета.

– Господин офицер, – взмолилась Евдокия. – Здесь какое-то недоразумение. Мой муж любит пофантазировать, эту его слабость все знают. Если речь идет об этом проклятом письме Исполнительного комитета, то я вас уверяю, господин офицер, я клянусь вам, мой муж не имеет к нему никакого отношения.

– Евдокия! – повысил голос Скурлатский. – Сейчас же оденься! – И когда Евдокия ушла к себе, сказал тоном усталого полководца: – Выполняйте свой долг, господа!

Господа перерыли всю довольно обширную библиотеку Скурлатского и перевернули вверх дном весь дом. В результате обыска было найдено несколько разрозненных номеров «Народной воли», растрепанный, десятилетней давности экземпляр «Колокола», несколько случайных прокламаций. То же самое можно было найти в любом интеллигентном доме.

Затем арестованному было предложено следовать в полицейский участок. Он надел пальто, шапку, перчатки, пошел к выходу, но в дверях обернулся к рыдающей жене.

– Евдокия, – сказал он сурово, но нежно, – береги детей. Передай им, что их отец погиб за свободу.

– Господин офицер! – заливалась Евдокия слезами. – Он все врет, все врет! У него и детей-то никогда не было!

В ту же ночь подозреваемый в особо опасных государственных преступлениях был переведен из полицейского участка в Дом предварительного заключения и помещен в одиночную камеру для особо опасных преступников. Утром его вызвали на допрос. В просторном кабинете с портретом государя императора Александра III Скурлатского встретил подвижной жандармский офицер в новом с иголочки мундире, в новых погонах.

– Подполковник Судейкин Георгий Порфирьевич, – представился он. – Имею честь заведовать отделением охраны и спокойствия при Петербургском градоначальстве.

Задав затем несколько незначительных вопросов, подполковник Судейкин предъявил Скурлатскому письмо Исполнительного комитета.

– Вам знаком этот документ?

– Еще бы! – значительно усмехнулся Скурлатский.

– Вы подтверждаете, что являетесь автором этого сочинения?

– Да, подтверждаю.

– М-да… – Георгий Порфирьевич пробарабанил пальцами по столу что-то победное. Встал. Заложив руки за спину, прошелся по кабинету. – Уважаемый Сергей Станиславович, – сказал он задумчиво. – Видите ли, в чем дело. Признавая свое авторство, вы ставите себя в очень тяжелое положение. Ведь это не просто письмо, а как бы программный документ партии, прославившейся неслыханными злодеяниями. Естественно, что при составлении этого документа такая серьезная организация, как Исполнительный комитет партии «Народная воля», не могла обращаться к посторонним лицам. Письмо составлял кто-то из членов комитета, причем из самых активных. Таким образом, настаивая на своем авторстве, вы признаете, что являетесь членом Исполнительного комитета.

– Разумеется, – с достоинством сказал Скурлатский.

Даже видавший виды Судейкин заволновался. Теперь он уже не ходил, а бегал по кабинету.

– Но это же невозможно! – вскричал он. – Я не встречал еще ни одного человека, который признал бы себя членом Исполнительного комитета. Даже Желябов и Перовская признают себя только агентами Исполнительного комитета. Желябов и Перовская! Вам знакомы эти фамилии?

– Мои люди, – спокойно сказал Скурлатский.

Судейкин вернулся на свое место и долго, с любопытством разглядывал допрашиваемого.

– Послушайте, Сергей Станиславович, – сказал он проникновенно и даже заискивая. – Ваша супруга и ваши друзья говорят, что вы имеете склонность к каким-то таким… как бы это сказать?.. фантазиям, что ли.

– Вы хотите сказать, что я лгу? – побледнел Скурлатский.