Деревянное море

Человек со шлемом на голове – точно такой чуть не зажарил мои мозги. Обучающие шлемы, которые я видел в Вене в последние деньки моей жизни. Ну да, в шестидесятые годы по главной улице городка Крейнс-Вью, штат Нью-Йорк, шествовал парень в сплошном черном шлеме. Зажав рот рукой, я издал какой-то приглушенный звук. Будто кто-то сунул мне за шиворот сырое яйцо и разбил его. Мало того, вокруг были люди, но они не обращали на него ровно никакого внимания. У городской библиотеки стояли и о чем-то болтали Брайан Липсон в куртке школьной спортивной команды Крейнс-Выо и Моника Ричардсон. Шлем прошагал мимо них, они проводили его безразличным взглядом и продолжили разговор. Городок у нас консервативный, здесь ничто не меняется. Всегда здесь так было. Если появляется что-то новое, его сразу замечают и бесконечно обсуждают. Если бы в сегодняшнем Крейнс-Вью или в Крейнс-Вью тридцатилетней давности кто-нибудь средь бела дня прогулялся по улице в этаком вот дурацком шлеме, черт бы его подрал, на него непременно обратили бы внимание. Но судя по тому, что эта юная парочка лишь равнодушно скользнула по нему глазами, зрелище было самое что ни. на есть привычное. От этой мысли у меня мороз подрал по коже. Выходит, хаос взял верх и теперь все стало возможно. В те давно прошедшие времена, когда мы с Липсоном сидели рядом на уроках геометрии и я списывал у него контрольные, никаких шлемов тут у нас не шлялось. Если бы я увидал хоть одного, уж всему свету об этом раззвонил бы.

Я решил пойти за этим парнем, посмотреть, как будут реагировать Другие горожане, когда его увидят. Будут ли они…

– Здорово, Фрэнни! – сказал юный Брайан Липсон, глядя на меня, сорокасемилетнего.

– Привет, Фрэнни Маккейб,– в тон ему произнесла красотка Моника Ричардсон, улыбнувшись такой недвусмысленной улыбкой, что у любого в штанах началось бы шевеление.

Будь я персонажем мультфильма, в следующее мгновение завизжали бы тормоза, а из-под моих ботинок вырвались бы клубы дыма.

Я так резко остановился, что чуть не потерял равновесие.

– Вы меня знаете?

Они переглянулись. Липсон хохотнул.

– Почему бы нет, Фрэнни? Ведь мы ж сидим рядом на геометрии.

– Да, но…

Краем глаза я продолжал наблюдать за Шлемом, который исчез за углом. Бог с ним – главное сейчас происходило здесь.

– Вы знаете меня вот такого?

Моника чуть наклонила голову набок – ну прямо как пес, впервые услыхавший звуки гармоники.

– Какого – такого?

– 

Ну, такого, какой я сейчас.

Я ткнул пальцем себе в грудь, в лицо, в Маккейба без малого пятидесяти лет от роду.

– Ну да, а почему нет?

– Ну ладно, мне пора.

– Не забудь насчет завтрашнего вечера, Фрэнни. На Дайонн Уорвик[98],– пропела Моника, как сирена, завлекающая меня на свои скалы.

И тут моя память словно и в самом деле ударилась о скалу. За год до окончания школы я на уши вставал, чтобы уломать Монику. Но она была куда хитрей меня. Сколько раз мне уже казалось, что все, попалась птичка, но она всегда выскальзывала из моих когтей. В конце концов я решил обложить ее по полной программе и потратить серьезные деньги – три недели подряд воровал у матери из кошелька. План у меня был такой: концерт Дайонн Уорвик в Уайт-Плейнс, а потом «сёрф-энд-тёрф»[99]

в ресторане. Все шло отлично, пока мы не оказались у нее дома. До этого я никогда у Моники не был. Когда она пригласила меня войти, я мысленно уже праздновал победу. Открывая парадную дверь, она походя сообщила:

– Родители, может, еще не легли, но это ничего. Они у меня продвинутые. Поздороваемся – и сразу ко мне.

Они сидели в небольшой уютной гостиной. Мистер Ричардсон курил трубку, а свободной рукой держал газету. Миссис Ричардсон вязала желтый свитер. Оба были абсолютно голые. Сцена эта так меня поразила, что я опрометью бросился прочь – в спасительную ночную тьму. После, встречаясь с Моникой в школе, я не знал, как себя с ней вести. Меня так смутило увиденное в ее доме, что я никому и словом об этом не обмолвился. И лишь годы спустя я понял, что родители ее были нудистами.

Глядя на нее и вспоминая ту минуту в ее доме, я не услышал, как подъехала машина и остановилась за моей спиной. Моника и Брайан взглянули поверх моего плеча и как по команде поджали губы.

Машина была сплошь черной с красным фонариком на крыше. И все – никаких мигалок, которые ослепляют тебя синим нервным мерцанием, никакой решетки между передним и задним сиденьями, чтобы изолировать за нею скотов в образе человеческом, пока везешь их в участок. Не было здесь и полки для дробовиков, закрепленной на торпеде, – в шестидесятые оружие находилось в кобуре у полицейского или безопасно укладывалось в багажник автомобиля. В багажник «шевроле-бискейна», чтобы быть точнее, потому что полицейские Крейнс-Вью ездили только на машинах этой марки. Начальник полиции доводился шурином единственному в городе дилеру «шевроле».

– Ми-Ми!