Деревянный хлеб. Части 1-4

— Не понимаю, какой смысл было подменять реальную опасность выдуманной? — кажется, гроза миновала.

— Огромный! Думая, что работают в смертельно опасной атмосфере, парни чувствуют себя героями. Это дисциплинирует. А пыль… Что какая-то пыль? Она и в Африке пыль… Защищаться от пыли — неинтересно.

Соколов молча играет желваками… Его оппонент невозмутимо допивает компот. Трудно сказать, как это парочка собирается уживаться дальше… Я общаюсь с Ахинеевым всего сутки, но таки составила о нем впечатление. Занятный дядька, но обладает крайне неприятным типом эрудиции. Так называемой «змеиной мудростью». Он обманывает правдой. С подобными деятелями крайне тяжело иметь дело. Они, как правило, не врут, но и никогда не выкладывают всего им известного сразу. Кстати, данная особенность «змеиного мышления», лиц непривычных к логическим дискуссиям — подсознательно бесит. Они наблюдают перед собой кадра, который привычно пугает окружающих вещами, которых сам совершенно не боится. Фарисей, однозначно! Ладно бы, если бы попался шустрый задохлик, способный испугаться кулачной расправы. Иногда и угроза грубой силы — аргумент. А этот Ахинеев — прямо новая реинкарнация Ломоносова (вслушайтесь в звучание фамилии). Дяденька не только за словом в карман не полезет, но и кулаком в челюсть двинет, без малейшего душевного содрогания. Причем, хорошо, если только кулаком… Распаленный учеными спорами корифей российской науки, помнится, в XVIII веке гонялся по Академии за своими оппонентами — немцами с дубьем. Как же я теперь понимаю опасения Володи! Данный товарищ — его явный профессиональный «косяк». Тип-антипод… Они друг друга сразу чувствуют и ненавидят смертельно. Глупо было надеяться на их мирное существование… Если бы знать!

Начальство и глава Совета, впрочем, тесному общению с предводителем «космонавтов» тоже не рад. Ему надо срочно, на рефлексе, поставить хама на место… Смотри-ка, «второй подход к снаряду»… Подозреваю — снова попытка наступить на грабли.

— Кто разрешил использовать тросовые переправы для перевозки людей из леса обратно в лагерь? — в голосе опять звенит металл.

— Никто! — компот у Ахинеева закончился. Он нагло наливает новый стакан. Делает примирительный знак присаживаться…

— Сформулирую иначе — кто первым показал пример нарушения техники безопасности? — какой тонкий и коварный ход! Вы меня обвиняли в пособничестве стукачам? Сейчас сам будешь врать или закладывать своих людей…

— Я! — звучит абсурдно. Представить эту стокилограммовую тушу висящей на тонкой паутинке каната?

— И не побоялись? — действительно, выглядит сущим мальчишеством. За стол Соколов садиться не хочет.

— Стояла задача — наладить производственный процесс максимально эффективно и любыми доступными способами. Сделали хронометраж. Дорога по тропе от лагеря до леса занимает сорок минут. Утром, когда ноги ещё не устали и вокруг светло. Обратная дорога по канатной переправе занимает секунды. Плюс пара минут на подъем. Почувствуйте разницу! — общество слушает. Гм. С точки зрения вымотанных грибников Ахинеев прав. С точки зрения ТБ… Я уже представляю, как в его окружении относятся к нормам безопасности. Прагматично.

— А если бы кто-то сорвался и убился насмерть? — напрасный вопрос… Вокруг сидят те, кто добровольно предпочел быстрое возвращение долгому блужданию по каменистой тропинке впотьмах. Молчат осуждающе… Опасный момент! Чья правда коллективу покажется ближе?

— Вячеслав, не гони волну, — чайник с отваром и чистый стакан по рукам сидящих отправляются в сторону Соколова. Этакое невербальное приглашение снизить градус спора… — Полчаса ходьбы туда, да час ходьбы обратно — напрасно потерянные силы и драгоценное рабочее время. Уже поступило предложение протянуть второй канат для быстрой отправки людей к месту сбора грибов с лагерной грузовой площадки. Считай, что это такой «опасный быт», примерно как на парусном флоте. Трудоемкость непроизводственных процессов компенсируется риском, — складно гонит! Из головы, как по писаному, — Индустриальная экономика решает проблему снижения трудоемкости за счет повышения материало или энергоемкости. А у нас — голимый постиндустриал «на коленках». Или управимся сами, или сами подохнем… Вот, выкручиваемся.

— Вижу, пока справляетесь, — устав публично препираться, отец-командир обреченно присаживается на скрипнувшую под ним скамью, — Поплотнее ничего не найдется? С утра маковой росинки во рту не было… Одной крашеной водичкой пробавляюсь.

— Миску супа для господина императора! — Ахинеев повелительно, словно восточный вельможа, хлопает в ладоши. Клоун… Ничего святого.