Деревянный меч

Все же секрет был, ибо Санэ рассказал Кенету свою историю отнюдь не целиком. Начиналась она с того, что молодого певца, только-только державшего экзамен в своей гильдии на звание мастера, захватили в числе многих других бедолаг слуги Инсанны и приволокли в Замок Пленного Сокола. На сей раз Инсанне зачем-то нужны были не свеженькие трупы, а живые мучения живых людей. То ли без них какое-нибудь смертоубийственное заклятие не достигало окончательной мощи, то ли попросту требовалось магическим способом прохудившиеся башмаки залатать. Какая разница? Погибли все пленные, кроме Санэ.

— Если в такую историю впутаться, живым из нее не уйдешь, — хмуро заметил Санэ. — Только мертвым. Вот мертвым кое-кому удалось. Сам бы я, может, и не додумался, но у других раньше получалось, я о подобных людях слыхал. Говорят, у одного провинциального наместника мать таким манером на свободу выбралась. Слухи, конечно, замяли — все ж таки знатная дама, — но только раньше она здоровехонька была, а потом вдруг как-то разом здоровья лишилась. Ну и сын у нее такой же. Еле дышит. Так что, думаю, правду люди говорят — побывала она там.

— Правду, — коротко кивнул Кенет. Акейро никогда не рассказывал ему, отчего одно присутствие Инсанны в городе едва не стоило ему жизни; теперь же Кенет отлично понял причину загадочного недуга. В том, что речь идет о матери Акейро, он не сомневался.

— Вот видишь. Что смогла беззащитная женщина, могу и я. Мне даже проще было. И притворяться мертвым не надо. Я попросту ушел.

— Куда? — удивился Кенет.

— В свои песни, — терпеливо и очень обыденно разъяснил Санэ. — Я ведь могу там жить. Не весь, конечно. Тело осталось. Но вид — мертвее не придумаешь.

О таких людях Кенет только сказки слышал, да и то не часто. В мире песен, в мире легенд и памяти может жить далеко не каждый сказитель. Одно дело, что Кенет в истину подобных историй верил непреложно: ему доводилось слышать сказания, в которых явно ощущалось присутствие их сказителя, и он не раз дивился, отчего этого присутствия не ощущают остальные слушатели. Но совсем другое дело — встретить человека, который не только способен сложить песню, но и уйти в нее, хотя бы на время.

— Теперь ясно, почему ты не хочешь обо мне песни складывать, — усмехнулся Кенет непослушными от восхищения губами.

— Вот именно, — кивнул Санэ. — Мало ли на что ты в мире моих песен нарвешься. Молодой ты еще для такого. Сопливый.

Кенет хотел возразить, но возражений не нашел и только шмыгнул обиженно носом.

— Не обижайся, — посоветовал Санэ.

— На правду не обижаются, — вздохнул Кенет. — А что было дальше? Инсанна не заподозрил?

— Нет. Куда ему! А даже если — как он меня оттуда достанет? Вот и вышло, что я был рядом, когда... — Санэ резко замолчал.

— Когда — что?

— Молодой ты еще, — отрезал Санэ. — Сопливый. Кому говорено? Вот ведь любопытный! Сам подумай — долго ты проживешь с таким знанием?

Кенет подумал. Действительно недолго. Он уже один раз попался на глаза Инсанне. Если попадется вторично, да еще с таким знанием... где находится то самое яблочко, в котором проживает тот самый червячок...

— Так что не суй носа, мальчик, куда не просят. Я вот сунул и с тех пор ни одного спокойного дня не видел. Даже когда Инсанна выкинул мое тело за ворота вместе с трупами, даже когда он считал меня мертвым. Уже и то плохо, что я тебе столько рассказал. Опасно.

— Поздно спохватился, — возразил Кенет. — Забыть я уже ничего не смогу.

— Положим, если я очень захочу — сможешь, — поправил его Санэ. — Только пользы тебе от этого никакой. В жизни Инсанна не поверит, что у тебя ни с того ни с сего память отшибло. Ладно, что сделано, то сделано. Как оберечь тебя от него на расстоянии, я знаю. Штука нехитрая. Ты ему только лицом к лицу не попадайся.

— За этим дело не станет, — пообещал Кенет. — А дальше что было?

— Любопытный ты, — вздохнул Санэ. — А дальше было скверно, вот что. Магические пытки — это, господин воин, такое... в общем, не приведи тебя на своей шкуре попробовать. Крепко у меня от них в голове помутилось. Не совсем я правильно уходил, не совсем правильно и вернулся. Не весь я вернулся, понимаешь? Кое-что я оставил там, в мире песен. Раньше я мастером рукопашного боя был не из последних. С таким сопляком, как сегодняшний, справился бы шутя. А теперь со мной кто угодно разделается. Только и могу, что уклоняться, пока сил хватает, так не вечно же. Если противник покрепче меня да помоложе, он меня возьмет, едва я выдохнусь. Ни тебе заново выучиться, ни по-старому уметь. Даже показать не могу, что умел раньше. Только спеть. — Санэ внезапно ухмыльнулся. — Кстати, ты тогда своим мечом не совсем правильно орудовал.

— Может быть, — пожал плечами Кенет. — Все равно по-другому я не умею, и показать мне некому.

— Показать? — переспросил Санэ. — Да ты мне, похоже, не веришь. Или не понял. Что ж, изволь.