Деревня Пушканы

— Факт, оттуда! Я это начальнику уже давно говорил… — Антон Гайгалниек решил, что на сей раз его уже никто не одернет. — Сброд этот с фольварка и из местечка…

— Сегодня мы должны рассуждать, как мужчины, — не дал все же младший Озол Антону договорить. — Мы должны знать, что такое банк, что такое капитал. Неважно, поддерживаем ли мы католическую партию, Крестьянский союз или примыкаем к какому-либо беспартийному патриотическому объединению, нам, главной опоре свободной Латвии, надо держаться вместе. Объединиться. В нашей волости, в нашем уезде, в Латгале, по всей Латвии. Объединиться, чтобы одним махом отрубить головы красному дракону, все до единой. Одним ударом…

Виновницу торжества испугал разговор об отрубленных головах, о каких-то красных драконах. Какие злые дядьки эти за столом, которые гнали ее прочь, в ее день рождения… Девочка кинулась назад и заревела благим матом.

— Ведь сказала тебе, ребенка успокой, увалень этакий! — накинулась хозяйка на Урбана. — Чего глаза таращишь. Только знай подтаскивай тебя…

Прогулка в поле для Сильвестра оказалась кстати. По крайней мере не нужно смотреть на розульскую барыньку и на затянутого в мундир горлодера, который так и норовит его задеть. Сильвестр, правда, понимал, что батраку надо сдерживаться, но он тоже человек, да еще горячего нрава. Одним желанием нрава своего не укротишь. Сильвестр взял девчонку на руки и понес во двор. Успокаивая Викторию, он слышал, как в доме орал хриплым голосом айзсаргский начальник:

— Оружия у нас хватает и геройского духа нам тоже не занимать. К чертям партии и сейм! В крестьянском парламенте решили…

Качая на руках хозяйскую дочку, Сильвестр шел полевой тропой в сторону Курситисов. По привычке, но и не без умысла. Хотел попытаться повидать Веронику. Сказать об угрозах младшего Озола. Хоть слова этого барчука его мало трогали.

После долгих уговоров и укачиваний капризуля согласилась пойти в сенной сарай Курситисов на краю луга, где под коньком крыши прятались будто птицы.

Дверь сарайчика оказалась полуоткрытой и, когда они приблизились к ней, из нее повеяло терпким табачным запахом. В сарае курили. Может, и сам Курситис? Но девчонку уже было не унять.

— Наперво вокруг обойдем! — пытался вывернуться Сильвестр. — Может, увидим там что-нибудь хорошее.

— Не-е! — завизжала девчонка.

В сарае на полу затрещали жерди, кто-то, тяжело ступая, подошел к двери. Янка Урпин, некогда любимец розульской хозяйки, а ныне весь помятый, растрепанный с опухшими веками.

— Чего надо? — Он так зло уставился на Сильвестра и девочку, что Виктория тут же притихла.

— Мы так просто. Птиц посмотреть пришли.

— Нет тут птиц. — Янка Урпин поднес ко рту цигарку, и еще острее запахло табаком. — Нет их здесь.

— Ну, тогда… — не мог решиться Сильвестр, как быть.

— Что у вас там, в Сперкаях? — кивнул Урпин в сторону Пушканов.

— Праздник. Гости съехались. Угощаются, пьют.

— И с моей… розулевской хозяйкой эта козявка из местечка притащилась?

— Мировой судья, что ли?

Янка не ответил. Только стал быстро-быстро попыхивать самокруткой.

— Чертово отродье… — Он стиснул в пальцах изжеванную цигарку. — Я с тобой еще встречусь…

На крик Урпина буйным лаем отозвался рванувшийся на цепи дворовый пес, и сразу раздался другой шум — брякнула брошенная цепь, стукнули распахнутые одним толчком ворота.

— Воры… Куси воров! — Это был Курситис.

— Ой-ой! Укусит! — прижалась к Сильвестру Виктория.

— Не укусит, не укусит! — Парень подхватил крикунью на руки и, повернувшись к широко шагавшему к ним Курситису, бросил: — Уймись, а то как бы желчью не захлебнулся!

— Уходим мы, уходим, скряга несчастный! — швырнул Янка Урпин недокуренную самокрутку.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

1

На Рушонской станции пропагандиста встретил член местного отделения Союза рабочих спортсменов. Неуклюжий паренек в залепленных грязью сапогах. Значит, опять по лужам топать, по прокисшим от дождей проселкам. Как на той неделе в Варкаве, позавчера в Калупе. Что он должен всегда готовиться к худшему, Пилан понял по тому, каким взглядом окинул встретивший парень его ботинки, отглаженные складки брюк и чемодан.

«За неженку принял, — подумал Андрис. — Ну ничего. Рано ухмыляешься, парень. Пилан не случайно попавший в деревню горожанин, не знающий, что такое осенью проселочная дорога».

— Итак, поплыли! — бодро сказал Пилан и совершенно инстинктивно ощупал на пальто пуговицы. Спросить, будет ли повозка, он счел излишним.

— Ладно, тогда я впереди пойду. — Местный товарищ, широко шагнув, переступил через лужу. — Поднажмем, чтобы согреться.

— Поднажмем.

— Зарядил дождь… — У Даугавпилсского шоссе провожатый остановился. — Страшно нужный дождь. Все чертовски пересохло. Хотя бы озимые в рост пойдут.

— Да, в этой стороне сильная засуха была. В Курземе, на Видземском побережье почти каждую вторую неделю по туче проходило.

— Курземцам и видземцам всегда больше везет…