Дерево ангелов

— Ты лжешь. — В его голосе звучала печаль.

— Гарри.

Он кивнул.

— Кирилл Гарри. Запомни, он должен носить два этих имени.

Мэгги вернулась вместе с Джереми.

— Нина, дорогая…

— Я вспомнила его имена.

— Имена? A-а, понятно, — ласково улыбнулся Джереми.

Джереми повернулся к Мэгги:

— Я позову Анну, хорошо? Уверен, ей бы очень…

Нина схватила его за руку:

— Его будут звать Кирилл и Гарри. — Словно два волшебных камешка бултыхнулись в воду.

— Кирилл? Это русское имя? В Англии оно будет звучать очень необычно, а вот имя Гарри мне всегда нравилось; собственно, так звали моего…

— Оба имени! Он должен носить оба имени!

— Конечно-конечно. — Мэгги наклонилась и пригладила ей волосы. — Отличные имена, Нина. Имя Кирилл мне очень нравится, серьезно.

Снова кто-то сидел в кресле.

— Кирилл?

— Прошу прощения, мадам? — Голос был испуганный.

Нина подняла голову и увидела, что это маленькая горничная.

— Где Дарья Федоровна?

— Кто?

— Скажи ей, чтобы пришла ко мне после того, как закончит с мамой.

— Ну, как мы себя чувствуем сегодня, миссис Трулав?

Доктор надел очки, чтобы спрятать глаза. Мэгги стояла за ним, но, похоже, не замечала ничего странного; это видела одна лишь Нина.

— Спасибо, очень хорошо. — Нина произнесла слова четко, как ее учила мисс Бренчли.

— Говорят, вас мучают кошмары?

Этот вопрос был ловушкой. Интересно, умеет ли доктор читать ее мысли?

— Кошмары…

— О каком-то незнакомце в комнате. И о том, что ваша мать будто бы здесь.

— Моя мать умерла.

— И вам она снится?

— Да, — солгала Нина.

— Нет ничего необычного в том, что после тяжелых родов женщинам снятся тревожные сны, иногда даже и наяву у них слегка путаются мысли. Но обычно достаточно им осознать свое материнство и ответственность за дитя, и они берут себя в руки. Думаю, больше нет необходимости в люминале и морфии. Миссис Трулав, вы же хорошо себя чувствуете?

— Очень хорошо, спасибо.

— Рад это слышать.

На этот раз человек в кресле был в длинном плаще, и в первое мгновение Нина подумала, что это женщина. Но когда он заговорил, голос был мужским.

— Ты и вправду думаешь, что имена могут уберечь от меня?

У него была всклокоченная борода, и он напомнил Нине отца, но у нее не было никаких сомнений в том, что на самом деле это Бог. В его глазах танцевали языки пламени, а когда он говорил, пламя вырывалось у него изо рта.

— Ты должна была умереть, как твоя мать, но ты нечестивая и уползла, как змея.

Нина силилась закричать, но голос изменил ей.

— Ты смердишь грехом. Все, к чему ты прикасаешься, умирает. Скоро и твой ребенок тоже умрет.

А потом Бог в кресле превратился в женщину — в маму, и Нина знала, что виновна в ее смерти. Позади мамы стояли молодой скрипичный мастер, и Ричард, и Гарри, и еще какой-то мужчина, которого она никогда не видела, но знала, что это муж Алисы Эванс. Там были и другие: дядя Леша, Лоренс, девушка-крестьянка, которой отец изуродовал лицо. Все они смотрели на Нину — без укора, но с грустью, потому что они были чисты и жалели ребенка, которому предстоит столько выстрадать из-за нее.

_____

— Он просто прелесть, Нина! Пять дней от роду — а такой красавец! — мелким бесом рассыпалась плутовка. — Я устроила его в детской и никак на него не налюбуюсь. Хочешь подержать его?

Это была хитрость, рассчитанная на то, что она скажет «нет». Нина разжала губы и прошептала:

— Да.

Плутовка обнажила острые зубы:

— Сейчас принесу его.

Вернувшись, она сказала:

— Смотри, вот твоя мамочка! — И протянула тряпичную куклу. Нина знала, что внутри она набита всякой гнилью и перьями. — Посмотри на свою маму, Кирилл!

Нина раскрыла объятия и задохнулась от ужаса: они перехитрили ее — это он, ее малыш! И они чуть было не заставили ее взять его на руки. Ее любовь к сыну была сильнее всего на свете, и она волной захлестнула Нину.

— Нет! Нет! Нет! Нет!

— Неужели она сделала это со своими руками острой шпилькой?

— Да. Мы и подумать не могли, что она способна на такое…

— И она неприлично ругалась во весь голос?

— Язык не повернется повторить. Я еще не слыхала от женщины таких слов. Потом она внезапно успокоилась и сказала, что порезала себе руки, чтобы из нее вышло все зло. И еще она сказала…

— Продолжайте, мисс Трулав.

— Она сказала: «Если ребенок приблизится ко мне, он умрет».

— Мне очень жаль, мисс Трулав, но вы же понимаете, что при таком положении другого выхода нет. Уверен, вы согласитесь со мной. Все это очень печально, но хорошо, что у мальчика есть вы, его тетя, и он не окажется брошенным на произвол судьбы. К тому же он еще так мал, что не будет скучать по матери.

Они что-то надели на нее и так туго стянули рукава за спиной, что у Нины кровь застучала в висках.

— Неужели без этого нельзя обойтись? — все причитал чей-то голос. — Неужели без этого никак?

Глава двадцать третья

— Я вам что говорила, негодница? Сквернословов кормят мылом. — Демон в обличье медсестры развязал ей рукава, и Нина взвыла от боли, белым пламенем хлынувшей по рукам. Мочевой пузырь не выдержал, и кожу обожгла горячая влага.

— Лежите уж в этом, голубушка, все равно сейчас завернем вас в мокрые простыни.