Дерево растёт в Бруклине

– Тсс! Не приставай к папе, – оборвала ее мама и обратилась к мужу: – От завтрака остался кофе, Джонни. Вкусный, горячий, и у нас сегодня есть сгущенка. Я ждала, когда ты вернешься, так что можем поужинать вместе.

Она налила кофе.

– А мы уже поели, – вставил Нили.

– Тсс! – сказала ему мама, добавила в кофе молока и села напротив Джонни. – Пей, Джонни, пока горячий.

Джонни воззрился на чашку. Вдруг резким движением оттолкнул ее, и Кэти охнуть не успела, как чашка клацнула об пол. Джонни опустил голову на руки и зарыдал, содрогаясь всем телом. Кэти подошла к нему.

– Что случилось, Джонни? Что случилось? – спросила она успокаивающим голосом.

Наконец он прорыдал:

– Сегодня меня вышвырнули из профсоюза официантов. Сказали, что я лентяй и пьяница. Сказали, что не видать мне больше работы до конца моих дней, – он на секунду подавил рыдания и с ужасом повторил: – До конца моих дней!

Потом снова заплакал.

– Они потребовали, чтобы я сдал профсоюзный значок, – он погладил маленький бело-зеленый значок на лацкане.

У Фрэнси сжалось горло – она помнила, как папа говорил, что значок вроде украшения, вместо розы в петлице. Джонни так гордился тем, что он член профсоюза.

– Но я не отдал, – зарыдал Джонни.

– Ничего страшного, Джонни. Ты хорошенько отдохнешь, соберешься с силами, и они с распростертыми объятиями примут тебя обратно. Ты хороший официант и прекрасный певец, другого такого им не найти.

– Меня больше не существует. Я не могу петь. Кэти, надо мной смеются, когда я пою. Последние разы они мне давали работу, чтобы я посмешил народ. Вот до чего дошло. Мне конец, – он зарыдал еще сильнее, и казалось, что не успокоится никогда.

Фрэнси захотелось убежать в спальню и спрятать голову под подушку. Она сделала шаг к двери, но мама заметила и строго приказала:

– Останься!

Потом снова обратилась к папе:

– Ступай, Джонни, приляг. Отдохнешь немного, и тебе станет лучше. Масляная печка работает, я поставлю ее к тебе в спальню, там будет тепло и уютно. Я посижу с тобой, пока ты не заснешь.

Кэти обняла его. Нежно, но решительно он снял ее руки со своих плеч и прошел в спальню один, стараясь плакать потише. Кэти повернулась к детям:

– Я пойду, побуду с папой. А вы тут займитесь чем-нибудь.

Дети смотрели на нее с немым вопросом.

– Что вы уставились на меня? – Ее голос сорвался. – Ничего не случилось.

Они отвели глаза в сторону. Кэти прошла в гостиную и забрала оттуда масляную печку.

Фрэнси с Нили долго молчали, не глядя друг на друга. Наконец Нили предложил:

– Давай вспоминать былые времена. Хочешь?

– Нет, – ответила Фрэнси.

36

Джонни умер через три дня. Тем вечером он лег в постель, а Кэти сидела около него, пока он не заснул. Потом легла сама вместе с Фрэнси, чтобы не беспокоить Джонни. Ночью Джонни проснулся, потихоньку оделся и ушел. К вечеру он не вернулся. На другой день они стали искать его. Обошли все места, где он обычно бывал, но оказалось, что его нигде не видели уже с неделю.

Вечером после безуспешных поисков пришел мистер Макшейн, чтобы отвести Кэти в Католический госпиталь. По дороге он рассказал, выбирая самые щадящие выражения, про Джонни. Его нашли ранним утром в подворотне, он лежал, свернувшись калачиком. Был без сознания, когда полицейский наткнулся на него. Смокинг был надет прямо поверх исподнего, и полицейский заметил на шее образок с изображением Святого Антония, поэтому вызвал «скорую помощь» из Католической больницы. В участке полицейский составил отчет, где дал описание неизвестного мужчины, найденного в бессознательном состоянии. Макшейн, просматривая, как положено, отчеты за день, наткнулся на это описание. Шестое чувство подсказало ему, кто этот мужчина. Он отправился в больницу и удостоверился в том, что это действительно Джонни Нолан.

Джонни был еще жив, когда пришла Кэти. Доктор сообщил ей, что у больного воспаление легких, надежды нет. Это вопрос нескольких часов. Он уже впал в предсмертную кому. Кэти провели к нему. В длинной, похожей на коридор, палате стояли пятьдесят коек. Кэти поблагодарила Макшейна и попрощалась с ним. Он понял, что она хочет остаться наедине с Джонни, и ушел.

Кровать умирающего Джонни была отделена ширмой. Для Кэти принесли стул, и она сутки просидела, глядя на него. Он дышал с хрипом, на щеках запеклись дорожки от слез. Кэти сидела рядом, пока он не умер. Глаз он ни разу не открыл. Не сказал ей ни слова.

Был вечер, когда Кэти вернулась домой. Она решила ничего не говорить детям до утра. «Пусть спокойно поспят еще одну ночь, – думала она. – Успеют стать сиротами завтра». Она сказала только то, что папа тяжело заболел, лежит в больнице. Больше ничего. А ее вид отбил у детей охоту приставать с расспросами.

Едва рассвело, Фрэнси проснулась. Она повернула голову вбок и увидела, что на соседней узкой кровати сидит мама и смотрит на Нили. Под глазами у нее залегли черные тени, и казалось, что она просидела в этой позе всю ночь. Заметив, что Фрэнси проснулась, Кэти велела ей встать и одеться. Потом осторожно потрясла Нили, чтобы разбудить, и тоже велела одеваться. Сама вышла на кухню.