Дерево, увитое плющом

А он и не захотел. И все оказалось так же легко. Дедушка спустился немного позже. Когда он открыл Дверь, мы с Лизой по-дружески обсуждали изменения в судьбе разнообразных соседей за время моего отсутствия. И он вел себя так, будто и не было восьмилетнего разрыва.

После чая дедушка вывел меня наружу и направился к ферме. Он шел очень быстро и без видимых усилий держался прямо. Солнце светило сзади, делало лицо тоньше, а седые волосы — просто светлыми, какими они когда-то были. Нетрудно было представить себе активного темпераментного мужчину, посвятившего жизнь Вайтскару и сделавшего очень много, чтобы превратить его в преуспевающее хозяйство. Я начинала понимать, почему Кон так осторожен. Дедушка остановился у ворот. «Сильно все изменилось?»

«Ферма? Я… Трудно сказать».

Быстрый взгляд из-под седых бровей. «Что ты имеешь в виду?»

Я ответила медленно: «Некоторые вещи ясны сразу. Новая краска и… Ну, эта стена новая. Раньше не было бетона и стоков. Я хотела сказать, что так долго Вайтскар жил в моей памяти, что теперь он вообще выглядит странно. Представление о нем, воображаемая картинка стала реальнее для меня, чем действительность. Например, — я засмеялась, — я помню, что всегда светило солнце. Бывает так, ты знаешь».

«Говорят. Я думал, ты скорее запомнишь все так, как в день побега. Было пасмурно».

«Да, я ушла до света и можно представить, как это было. Дождь, ветер, серые поля. Они выглядели ужасно, не помню, что там росло, пшеница? Я… забыла».

«Свекла. Но ты совершенно права, пшеница в тот год у всех полегла».

«Самое странное это то, что я почти ничего не помню. Может, психологи скажут, что дождь, ветер и серое раннее утро перемешались у меня в душе с тем, что я покидала дом, и я разрешила себе это забыть. Не знаю. Но все эти годы я вспоминала хорошую погоду. И всякие вещи, которые делают в детстве. Мои действительные воспоминания перемешались с фантазиями, вряд ли я могла бы описать подробно… ну, например, это. — Я показала рукой на хозяйственный двор. — Если бы ты спросил меня, из какого это построено камня, я бы не сказала. Но теперь, вернувшись, я замечаю все. Мелочи, которые всю жизнь пропускала мимо глаз».

«Хм. — Он внимательно на меня смотрел. Ни симпатии, ни привязанности, просто ясный серо-зеленый взгляд. Неожиданно он сказал: — Кон — хороший парень».

Я, должно быть, несколько удивленно ответила: «Да, конечно».

Уже почти грубо и немного хрипло он продолжил: «Не волнуйся, я не возвращаюсь к этому делу восьмилетней давности. Сказала, что у тебя есть свои причины, и я это принял. — Я не ответила, он недолго посмотрел на меня, а потом сказал, будто я спорила: — Ну хорошо, хорошо. Забудем. Но если не рассматривать то, что окончилось и забыто, Кон хороший парень и последние восемь лет был мне сыном».

«Да».

Еще один взгляд. «Я говорю серьезно. Без него дела пошли бы плохо уже давно, а последние два года особенно. Он больше, чем расплатился за прошлое. Все знания и умения он вложил в поместье».

«Да, знаю».

«Ну?»

Я улыбнулась. «Что ты хочешь от меня услышать? Это все правда, я бросила тебя, а Кон остался. Если хочешь сделать из этого какой-то вывод, давай, слушаю».

Тишина, потом он жизнерадостно хмыкнул. «Не изменилась. Значит, приехала со мной ссориться, да?»

«Дедушка, дорогой, нет. Но не понимаю, к чему ты подводишь. Ты пытаешься рассказать, как прекрасен Кон. Хорошо, верю, он и сам мне говорил. Но ты не можешь меня обвинять за то, что я несколько подозрительна. Восемь лет назад это было попыткой нас свести. Мне казалось, я объяснила, что это невозможно».

«М-м. Это да, но неизвестно, насколько можно верить женщине, особенно когда она говорит ерунду про превращение любви в ненависть и так далее».

«Не говорила ничего подобного. Я не испытываю ненависти к Кону. Если бы питала к нему такие сильные чувства, то не смогла бы вернуться пока он здесь, не так ли? Я тебе сказала, что отношусь к нему безразлично. Дала бы многое, чтобы больше с ним не встречаться, но поскольку он здесь и не собирается исчезать… Ну бросим это, Дедушка. Я хотела тебя увидеть, и нужно несколько конов, чтобы меня к тебе не подпустить. Но ты просто так обычно комплиментов не раздаешь. Ведешь к чему-то. К чему?»

Он усмехнулся. «Хорошо. Вот что. Ты всегда знала, что Вайтскар будет твоим, когда я умру, не так ли? Должен был перейти к твоему отцу, а теперь, соответственно, к тебе».

«Да, знаю».

«А приходило тебе в голову, что я мог устроить все по-другому за время твоего отсутствия?»

«Разумеется».

«А теперь, когда ты вернулась?»

«Переходи к делу, дедушка дорогой».

Старые глаза смотрели на меня, они были яркие, веселые и лукавые. По какой-то причине я вдруг вспомнила о Коне, хотя никакого внешнего сходства не было. «Вот что. Тебе должны были сказать, что я долго не проживу. Нет, не возражай, всем известно, в каком я состоянии. Ты исчезла восемь лет назад, и у нас были все основания считать, что ты умерла. А ты вернулась». Он замолчал, похоже ждал ответа.

Я спросила спокойно: «Ты обвиняешь меня в том, что я вернулась в надежде на наследство?»