Дерианур - море света

Цесаревна выплыла из комнаты.

-- Какова! - В голосе Крузе звучало насмешливое восхищение.

-- Она читала мне, - тихо сказа Алехан. - Она такая добрая и... и сильная.

-- И несчастная, - с прежним лукавством усмехнулся врач. Разве не достойный предмет для поклонения? Берегитесь, молодой человек. - Крузе погрозил Алехану пальцем. - Многие обожгли крылья на этом огне. Я и сам, что греха таить... -- немец махнул рукой. - Вокруг нет ни одного человека, который бы слегка или очень сильно не был влюблен в великую княгиню. Ее высочество - редкостная женщина. Но, -- немец выдержал паузу, -- она не только женщина. А об этом мы часто забываем. - Он вздохнул. - Иногда мне кажется, что она рождена носить корону. А иногда... что ей очень не хватает тихого бюргерского дома где-нибудь в Голландии, мужа - торговца сукном выводка детей, порошков от желудка, малины на зиму, жареных колбасок по вечерам... Что это я разболтался? - Врач смутился своей откровенности. Извините, молодой человек. Сейчас поменяю вам бинты и можете спать.

"Колбасок по вечерам! - Передразнил про себя Алексей. - Мужика ей путевого не хватает. А там и колбаски будут, и горчичники, и дети, и кошки с собаками, и дом полная чаша". - Он закрыл глаза.

Когда Алексей вновь пришел в себя, опять было утро. И опять в чистой комнате за ширмами из китайского шелка царил сероватый свет. Неужели он валяется здесь уже третьи сутки? Орлов в ужасе воззрился на часы. Они, как и вчера показывали 7. Может, это тот же день? Сознание покинуло его всего на минуту?

Однако было что-то, изменившееся настолько сильно, что Алехан ясно сознавал: этот день совсем другой.

Звуки.

Изменились звуки.

Изменились до ужаса. До тошноты. До собачьего лая.

Лай раздавался отовсюду. Истошный. Захлебывающийся. Визгливый. Временами переходивший в скулеж.

Алехан с силой прижал руки ко лбу. "Я схожу с ума! Сволочь Шванвич повредил мне голову, - на мгновение им овладела паника. - Я могу сойти с ума. - В ужасе думал он. - Наша бабка сумасшедшая... У тетки припадки... На Гришана находит..."

Мысли в голове у Орлова понеслись диким галопом. До сих пор ему казалось, что сам он настолько здравый непрошибаемый человек, что ничего подобного Гришкиным закидонам с ним просто не может случиться. Откуда же взялся этот заливистый лай? И топот десятков собачьих лап?

Сначала ему снилась охота. Хорошая псовая охота в отцовской деревне под Москвой. Рыжие и белые борзые с черными подпалинами, любимая папенькина свора - Позвезд, Пегая, Звона, Тереха и Крут - они мчались за зайцами по осеннему лугу, вдоль березняка, потом по желтому осиннику через ручей, в поле, в поле, снова в березняк. И вдруг под ногами у собак замелькал паркет. Их когти застучали по дереву. А псари, верхом догонявшие свору, наседали на собак и беспощадно хлестали арапниками по взмокшим пятнистым спинам.

Визг был невыносим. Душераздирающ. Чудовищен и жалок одновременно. Алексей обеими руками зажал уши и вскочил с кровати.

-- Прекратите! - Его голос был слаб и вскрик сразу захлебнулся.

Из-за ширм вспугнутой птицей выпорхнула Шкурина, и тут же в темном проеме двери появилась великая княгиня с книгой в руках. Ее лицо было бледным и измученным. Обе женщины кинулись к Орлову и попытались уложить его.

-- Тише, тише, - молила Екатерина. - Вас могут услышать. Вообразите, что будет.

Она не упрекала его, адский звук из соседней комнаты отвлекал ее внимание. Казалось, цесаревна едва сдерживается сама, чтоб не закричать.

-- Умоляю вас, - ее пальцы до белизны сжали руку Алехана. - Не выдавайте своего присутствия. Великий князь сейчас не в том настроении, когда вид раненого может его разжалобить.

"Тем более, что раненый в покоях его жены, - мелькнуло в голове Алехана. - Почему я до сих пор здесь?"

-- Вас нельзя переносить, - поняв ход его мыслей, ответила Екатерина. - Вы потеряли много крови. Швы в любой момент могут разойтись.

Ее последние слова вновь заглушил лай и визг.

-- Что там происходит? - Орлов почувствовал, что цесаревна все еще держит и не отпускает его руку. В ее судорожно сцепленных пальцах был испуг и какая-то беззащитность.

-- Это свора великого князя, - нехотя ответила она.

-- Здесь? В доме?

-- Ну конечно, - нервно рассмеялась Като. - А где же? Ему запрещено держать свою псарню, и он прячет собак здесь. В нашей гардеробной. Все мои платья пропахли псиной или порваны когтями. Иногда он дрессирует собак, гоняя арапником по комнатам. - она жестом остановила удивленный возглас Алексея. - Умоляю, молчите.

-- Но это абсурд. Разве псы не гадят?

-- Гадят. И особенно, когда он их бьет, - согласилась Като. - Но что же делать? Он не любит, когда собаки просто лежат у камина или ходят по дому. Он запирает их в шкаф. А им хочется... Они ведь живые.

-- Бре-ед, - тихо простонал Алехан, откидываясь на подушки. - Какой бред! - она закатил глаза к лепному потолку. - Куда я попал?