Дерини. Трилогия

За спиной у Келсона ждал своего часа цвет Гвиннедской конницы: рыцари и кавалеры, пажи и оруженосцы. Знамена лордов Хортнеса и Вариана, Линдестарка и Рорау, Бетенара и Пелагога развевались над головами королевских рыцарей. Это были вожди известнейших родов Гвиннеда, потомки семей, верных короне на протяжении всей славной его истории, с самого возникновения одиннадцати королевств. Справа было видно знамя с грифоном — там Морган обсуждал какие-то стратегические детали со своими офицерами. Вот подоспел и Дункан. Кавалер нес за ним знамя Мак-Лайнов: спящий лев и роза. На нем были и три красных стрелки, говорившие о том, что Дункан стал еще и наследником Кассана и Кирни после смерти старшего брата Кевина. На Дункане, подъехавшем к Келсону, было военное снаряжение, и только серебряный наперсный крест, выделявшийся на фоне пледа цветов рода Мак-Лайнов и боевых доспехов, выдавал в нем священнослужителя. Он приветливо кивнул Келсону и, повернувшись, увидел Моргана, спешащего к ним. Знамя с грифоном присоединилось к льву и розе, к Гвиннедскому льву и епископским знаменам Ремута и Дхассы. Вскоре к ним присоединилось знамя Нигеля со львом в полумесяце.

— Ну что вы скажете, Морган? — спросил Келсон, сняв шлем и взъерошив влажные иссиня-черные волосы рукой в перчатке. — Вы лучше нас знаете мощь вашей собственной твердыни — можно ее взять?

Морган вздохнул и ссутулился, скрестив руки на тисненой луке седла.

— Мне ненавистна сама мысль о том, что мы будем брать Корот силой, государь. Конечно, любая стена рухнет, дайте только срок и необходимые орудия. Но я бы предпочел, чтобы мой город не пострадал, хотя сознаю, что это, наверное, невозможно. У нас нет времени.

Арилан многозначительно взглянул на заходящее солнце, чуть видное уже в сгущающемся тумане, и повернулся к Келсону. От его движения скрипнула кожа седла, и епископская риза ярко вспыхнула в меркнущем солнечном свете. Они с Кардиелем оба были вооружены и одеты в кольчуги под епископскими мантиями — оба были готовы к праведному бою за Воинство Христово. Его проницательные глаза встретились с глазами Келсона.

— Государь, уже темнеет. Если вы не хотите начать ночной штурм, то пора, пожалуй, разбивать лагерь.

— Да, вы правы. Слишком поздно, остановимся здесь, — Келсон отогнал муху от уха своего коня. — Честно говоря, я хотел бы еще вступить в переговоры с епископами. Есть небольшая, хотя и призрачная, надежда, что мы придем к соглашению, не обнажая мечей.

— Надежда сия невелика, мой принц, — возразил Дункан. — Во всяком случае, Варину нам сказать нечего. Вряд ли нам удастся его переубедить.

— Я знаю, — нахмурился Келсон. — Но мы в любом случае должны попробовать. Кардиель, попросите остальных епископов, чтобы они следовали за нами в первых рядах. А вас, Морган, и вас, отец Дункан, я прошу оповестить всех, что мы разбиваем здесь лагерь на ночь. И пусть выставят часовых. Неизвестно, что дадут нам переговоры, а я не хочу, чтобы ночью нас тревожили вылазки мятежников.

— Да, мой принц.

С высокого крепостного вала за движением королевской армии наблюдали другие глаза. Варин де Грей и несколько его лейтенантов обозревали равнину, укрывшись за зубцами замковой стены недалеко от решетки крепостных ворот. От глаз Варина де Грея не ускользнули знамена знатных лордов, собравшихся в долине, и он про себя подсчитывал силы противника, разбивающего лагерь под стенами замка.

Внешне этот невысокий человек с коротко подстриженными волосами не был похож на предводителя мятежников, поставившего на колени половину Корота. На нем были серые куртка и шапка, серым был и его плащ, которым он плотно укутал свои узкие плечи. Только черный сокол на белом фоне — эмблема, нашитая на его кожаную куртку, — нарушал однообразие этого сумеречного ровного серого цвета. Сталь поблескивала на его шее и запястьях, прикрывала икры ног, но и она была тусклая, неяркая. Только глаза выдавали в нем необыкновенного человека, человека, которого знали как лорда Варина, — глаза фанатика, пророка и, как говорили, святого.

Взгляд Варина, по словам его сподвижников, насквозь пронизывал душу. Вдобавок Варин де Грей мог исцелять, как древние праведники и святые.

Он пришел с Севера, этот человек, суливший скорый конец племени Дерини и призывавший к священной войне, которая избавит наконец людей от этого проклятия — Дерини.

И еще говорили, что Варин послан Богом — во всяком случае, сам он верил в это, принимая свое предводительство как божественный дар, что само по себе вызывало в простонародье благоговейный трепет.

Даже епископы Гвиннедской Курии склонились на его сторону; впрочем, архиепископ Лорис, примас Гвиннеда, и сам был принципиальным врагом всех Дерини.