Деривация. Главы 1-21 из 23.

На землю бросили карематы и спальники. Чувствуя, как заикание его отпускает, и унимается дрожь, Паша собрал вокруг себя своих подчиненных — обсудить итоги прошедшего дня. Каждый накоротке доложил о результатах своей деятельности. Борзов нахваливал "Манлихер-338", который впервые был применен в боевой обстановке:

— Командир, в принципе наша "Маня" — вещь не плохая, я потом специально с наёмниками ходил смотреть результаты попаданий. Попал четыре раза, каждый раз в голову. Духи высовывались над бруствером, посмотреть на поле боя, буквально на полголовы — и мне этого хватало — у всех клиентов снесены макухи. Работал я с дальности восемьсот метров — это троих сложил. А пулемётчика в амбразуре я сложил с тысячи двухсот, когда он начал внезапно нашу пехоту фланкировать. Первого пулеметчика я убил, а второй когда за пулемет встал, смерти избежал — я попал в пулемет. А это еще лучше оказалось — пулемет заклинило и дело с концом. А то так бы и бил бы их каждого очередного, а они бы — нашу пехоту. Эдак патронов не напасёшься.

— Расход?

— Семь патронов, — доложил Слава.

— Да ты транжира, сержант! Знаешь, сколько они стоят? Четыре патрона ладно, в зачёт, а вот за три промаха тебе придётся заплатить из своего кармана, раз стрелять не умеешь… — пошутил Паша.

Обсудив всё, что было с каждым, сошлись на мнении, что решение Федяева выставить снайперов на фланг противника, буквально перед атакой, оказалось не просто тактически верным, но и фактически решило исход атаки, а следовательно, и всего дневного сражения: снайпера, используя всего две снайперские винтовки в течение нескольких минут напряженного боя обнулили целый вражеский взвод, не позволив боевикам достойно встретить наступающие войска. А уж войска, прорвавшись к врагу, в ближнем бою быстро решили всё дело в свою пользу.

Потом Шабалин рассказал то, что произошло с ним — и в это время разлохмаченная плита его бронежилета, вынутая из чехла, пошла по рукам. Кевлар был разорван, в самой броневой плите зияли две вмятины в полтора сантиметра диаметром и на две трети глубины брони. Тем не менее, плита смогла защитить своего носителя от неминуемой гибели — страшно подумать, что могли бы сделать эти две пули, влети они в человеческое тело, не прикрытое защитой. Наутро Паша наметил провести тренировку с бойцами и офицерами по "интуитивной" стрельбе — в которую он теперь свято верил.

— А вообще, если говорить про полковника Федяева, — сказал Паша, — то сегодня он проявил себя на все сто. Я, конечно, когда он еще у нас в бригаде замом был, подозревал в нём достойнейшего человека добрейшей души, но сегодня он превзошёл всё, что я о нём думал! Ладно, с этим решением выставить нас на фланг — это его командирская обязанность. Но вот когда нам там стало совсем плохо, а людей послать нам на помощь у него не оказалось, он просто пошел, сам сел за руль "капсулы", и один приехал нас выручать. Он же не знал, что у нас там происходит, но пошёл и выручил. Если бы не он, неизвестно бы чем всё там закончилось! Как командир, управляющий боем, наверное, он поступил неверно, но как боевой товарищ — он реально, всё сделал правильно!

— Да, настоящий мужик! — согласился Слава Борзов. — Помню, как на полигоне, мы мимо него пройти боялись — всегда нам каких-нибудь задач нарежет. И попробуй забить на эти задачи…

— Я не понял, земноводные, — сбоку раздался хорошо знакомый голос. — Вы здесь что, устроили полевой пункт морально-психологического разложения?

Из-за "Тигра" вышел Федяев, и все тут же подскочили.

— Шабалин! Почему не выставлен пост наблюдения? Почему от вас нет доклада о расчете сил и средств на ночь? Где доклад об организации питания личного состава и запасах воды? Где доклад о состоянии личного состава, количестве раненых, больных, о расходе боеприпасов, ГСМ, аккумуляторов на средствах связи?

Паша набрался терпения, чтобы выслушать всю тираду до конца, но Федяев спич свой уже закончил и предложил командиру отдать подчиненным соответствующие распоряжение и следовать за ним.

В "капсуле" уже сидели Барченко, Колмыков, начальник артиллерии группировки майор Дмитрий Ермаков, которого Паша больше знал, как Цунами. На столе была развернута отпечатанная на цветном плоттере карта района боевых действий, с нанесенной на ней обстановкой, и заставленной банками с сухого пайка, фруктами и стаканчиками. В центре стояла бутылка коньяка и бутылка кока-колы.

— Уже накрыли? — спросил Валера.

— Так точно, — кивнул Игорь. — К вечернему совещанию готовы.

— Тогда, начальник разведки, доложите план на завтра.

Паша было усмехнулся, думая, что офицеры переигрывают обычную пьянку, но вскоре понял, что попал на настоящее совещание, которое было совмещено с ужином.