Держава том 4

– В Морском корпусе шесть классов. Три младших называются общими, а три старших – специальными. Для поступления в младший общий класс требуются знания трёх классов реального училища или гимназии. Три первых года мы кадеты, а потом станем гардемаринами.

– Хвалю, сынок. Выбор твой одобряю и если что – всегда окажу поддержку, – выпил и закусил, прислушавшись к новой теме разговора.

Тон задала Любовь Владимировна.

– Недавно прочла рассказ о «Семи повешенных» Леонида Андреева. До сих пор прийти в себя не могу, – разволновалась она.

– Не надо, голубушка, так далеко уходить, а то обратную дорогу и вовсе можно забыть, – недовольный подобной темой разговора попробовал перевести его в более весёлое рождественское русло Рубанов-старший.

– Да полно вам, Максим Акимович колкости говорить. И так на душе тоскливо. Наказание, выразившееся в ожидании смерти. А потом – и сама смерть. Не имеет права государство убивать. Этим деянием оно уравнивает себя с бандитами. Семь жизней… Подумать страшно… Семь несчастных людей.

– Семь террористов, – уточнил Максим Акимович. – Этот рассказ ещё весной напечатали и Ольга все уши мне прожужжала… А теперь вы мадам, этого декадента, пессимиста и нытика восхваляете. Значит, вместе с ним революционерам-террористам сочувствуете и жалеете их. Давайте лучше я вам про нормальных писателей прочитаю, – вытащил из кармана сложенную до размера спичечного коробка газету.

– Ежели не понимаете ничего в литературе, то и молчите, мой друг. Сабанеева своего читайте. А Леонид Андреев – гений! Не хуже Достоевского. Так описать ожидание смерти. Такие образы, точность деталей и впечатляющий слог. Семь жизней, семь судеб и одна на всех Смерть.

– Матушка Любовь Владимировна. Вы не на поминки по семи повешенным пришли, а Рождество отмечать, – с помощью нехитрых манипуляций превратил скомканный листок в полноценную газету. – Фельетон «Как и что пьют русские писатели». И среди них ваш разлюбезный Леонид Андреев, – не спеша нацепил простые очки в костяной оправе, сделавшись похожим не на доблестного генерала, а на отставного телеграфиста.

Это и примирило профессорскую супругу с ехидным родственником.

– Придерживаясь классических традиций, начну издалека. Одна петербургская газета проанкетировала моральный облик современных писателей. И в результате получился вывод, что эти агнцы божии, по их клятвам и уверениям, пьют лишь одну прозрачную ключевую воду. Дабы точно удостовериться, репортёр этой благочестивой газеты обошёл буфетчиков самых посещаемых пишущей братией ресторанов, задавая им единственный вопрос: «Скажите пожалуйста, что пьют русские писатели?» Буфетчик излюбленного литераторами ресторана «Вена» ответил: «Русские писатели пьют преимущественно очищенную, но не брезгуют и пивом, которое спрашивают всегда бокалами. Когда средства позволяют, охотно требуют и коньяку, предпочитая хорошим, но дорогим маркам плохие, но зато дешёвые. Вина пьют редко, только когда угощают», – на халяву, как известно, и уксус сладок, – оторвавшись от газеты, прокомментировал поведение русских писателей Рубанов-старший и, задумчиво кашлянув, продолжил: «Что же касается ликёров, то склонности к ним не чувствуют, предпочитая повторить коньяк. В отношении закуски требуют той, которой за наименьшую цену полагается наибольшее количество. Многие пьют совершенно не закусывая или совершают обряд «ерша», заключающийся в том, что каждую рюмочку водки, запивают глотком пива». – «А как пьют русские писатели?» – «В кредит-с. Изредка за наличные или в рассрочку платежа. Иногда оставляют заложника и затем его выкупают. Если не забудут, конечно».

Братья переглянулись и погыгыкали, женщины осуждающе покачали головами, а Максим Акимович вновь прокомментировал:

– Вот сидя в заложниках, Леонид Андреев и сочинил рассказ про повешенных, – возмутил Любовь Владимировну, и удовлетворённый содеянным, продолжил рождественские чтения: «В отношении, так сказать, ёмкости, русские писатели идут непосредственно за купцами. Некоторые пьют до положения риз, но большинство отличается хорошей закалкой и ума не пропивает. Напившись, целуются, ругаются или хвалятся авансами, которые получили и пропили, или собираются получить и пропить. Замечено, что суммы явно преувеличивают, – сдвинув очки к кончику носа и оглядев слушателей, поразился немалому интересу на их лицах. Даже у женщин.

Поправив указательным пальцем очки, продолжил:

– В «Капернауме» тот же вопрос буфетчику и ответ: «Пьют водку-с. Иногда начинают с пива. Закусывают мало». – «А вина?» – «Не уважают-с. Старые писатели – те действительно требовали винца и толк понимали, а у нынешних кроме водки никакой продукт не идёт». – «И много пьют?» – «Пьют зло-с. Злее писателя один только мастеровой пьёт-с».