Держи меня крепче

Я на цыпочках проскочила мимо и попала в царящий полумрак прихожей. Естественно, не без приключений. Я отбила себе правую ногу, стукнувшись о злосчастную полку с обувью, и пока прыгала на другой ноге, пытаясь не шуметь больше, чем уже успела, отдавила чью-то мягкую конечность, а после чужого болезненного вскрика оказалась облитой вязкой тёплой жидкостью со сладким запахом. И кому пришло в голову шастать по коридору, патрулируя без мигалок и сирен? Я бы поняла, если человек надумал сбежать, это весомая причина, нельзя быть замеченным, но ходить в темноте с полной чашкой противного отвара. Гадко и нечестно по отношению ко мне. Я завалилась на бок, и никто не знает, что бы ещё снесла на своём пути, но сильные руки схватили меня за плечи. Яркий свет, оборвав возмущение «блин, опять кисель заваривать», вспыхнул неожиданно, ослепил уже привыкшие к темноте глаза, которые выцепили силуэт, оказавшийся шипящим Стасиком, который держал в руках чашку таких необъятных размеров, что мне сначала показалось, это тарелка для супа, если бы не ручка сбоку.

— А, дядя Род, здассте, — возмущённое шипение Стаса сменилось на приветствие.

— Привет, ребят. А вы что в темноте, а, Ленок?

Оказалось, что папа, воюя с выключателем, снимал обувь, в это время с чашкой по коридору шествовал мой кузен, и тут появилась я, разбавив компанию. Как знать, чашка могла оказаться на голове папы, но удар на себя приняла я.

Ко мне уже вернулось зрение, а вместе с ним и радость — я давно не видела папу, ужасно соскучилась по нему и кинулась на шею. Бедняга, он пришёл чистенький, красивый, а тут я в киселе, мокрая и неопрятная, использую его в качестве полотенца. Как обычно, это пришло в мою голову через тысячу световых лет, когда было уже поздно о чём-нибудь жалеть. Но отец бы меня никогда не оттолкнул, пусть даже бы у меня выросла вторая голова. Отвратительное было бы зрелище.

— Как дела? Собралась куда? — покосился папа на возвышающийся за моей спиной рюкзак.

— Я? Да нет…

— Это же Сонин, — отметил любитель киселя Стас.

— Сонин. Да, так и есть. Она попросила меня принести ей, — пустилась я в путаную ложь.

Мне не хотелось признаваться в своём неоправданном и неудавшемся побеге, глупом воровстве, выглядело это позорно. Меня бы обсмеяли, а Леська бы к батарее наручниками прицепила, с неё станется, в порядке профилактики, чтобы больше мне подобные идеи в голову не лезли, даже говорить не буду, откуда у неё наручники, но не сомневаюсь, что она не забыла их взять с собою. А как бы мне отомстила сестрёнка за пользование её бесценного имущества и вовсе представить страшно.

Стас указал в направлении ванной комнаты, где пребывала сейчас сестра:

— Интересно, зачем он ей в душе? Наверное, постирать хочет, — съехидничал братишка.

— Точно, постирать, — вот и мой прокол — я не знала, что Соня сейчас в ванной комнате.

О её «любви» к стирке знают все. Чтобы она хотя бы носок замочила? Вот уж враки, любой подтвердит. У неё аллергия на стиральный порошок и хозяйственное мыло, а про отбеливатель я молчу. Лучше бы правду сказала, или хотя бы то, что она мне его одолжила. Но это тоже фантастично. Как впрочем и то, что я бы его ей отнесла. В плане взаимопомощи — мы ноль. Я не против изменить ситуацию, даже пыталась наладить мир между нашими враждующими войсками, вот только все попытки терпят крах ещё на подлёте своих белых крыльев мира, дружбы и жвачки. Попытки канули в лету, и я сейчас пребывала в крайне идиотском положении, пытаясь придумать отговорки. Я продолжила нести чушь:

— Или не стирать, и не знаю я зачем. Может у неё там бельё нижнее лежит-хранится, — я пожала плечами, Стас хрюкнул:

— Трусики или лифчики?

— Всё! — оборвала резко я, заглянула в глаза папе, прося помощи, не в состоянии самой придумать достойный ответ. Он прочёл в них нужное и спас положение:

— А да ну его, этот рюкзак. Я ужинать хочу! Я всю неделю питался бич-пакетами.

— Ты? Даже я их не ем, пап.

— На самом деле, дядь, что-то вы привираете, по-моему, — включился Стас.

Он так и не выжил из себя манеру обращаться к моему папе на «вы», когда мы, по отношению к его отцу таких традиций не соблюдали. И Сонька также.

— Ничего я не вру! Пластиковый пакет, как в рекламе показывают. А внутри лапша быстрого приготовления, за пять минут заваривается, — начал делиться диковинными познаниями папа, старательно округляя глаза, обрамлённые длинными чёрными ресницами.

— Мы знаем, как это выглядит…

— И каково оно на вкус…

— Тошниловка!

Мы сморщили носы, но папуля стойко перенёс наши уколы.

— Вполне съедобно, правда, живот крутило, но это мелочи. А сейчас я хочу приличную пищу. Как в лучших домах Европы.