Держи меня крепче (СИ)

Кто-то из посетителей активно снимал действо на мобильник, а недавно натерпевшийся от рук Сони бармен, знавший что «этот чувак в капюшоне» является знаменитым артистом, порывался позвонить на телевидение, но почему-то не звонил. Видимо дело было в том, что он не знал номера телевидения. А может в том, что первого умельца Соня с видом главного на районе гопаря, допрашивала на наличие телефона со свежей видеозаписью, а получив (с трудом), скорая на расправу девушка сразу утопила в подвернувшемся под руку стакане с коктейлем, высказав при этом наигранно-удивлённое: «Упс…»

Эта выходка сошла ей с рук, потому что вовремя подоспевшая менеджер Мария сразу после инцидента отвела потерпевшего в тёмный угол много чего ему наобещала. Судя по горящим глазам неудачного любителя съёмки, ему пообещали не менее, чем золотые горы.

— За конём. Марш! А я подожду, — вновь вернувшись к своему кавалеру, строго сказала Соня.

Оливер развернулся, захватил за собой Лизу для разработки плана по выдворению Сони из клуба. Среди вариантов Оливера было купить белого коня и выдать его за Вулкана, а среди вариантов Лизы — дождаться, когда хмель выветрится. Или же напоить ещё коктейлями, которые «вырубили бы её нафиг».

Пока они активно решали, что делать, Соня подсела к узкоглазому иностранцу, студенту по обмену из Китая, который по-русски говорил очень смешно, потому что знал его не очень хорошо и говорил на ломаном с акцентом, но учил старательно. Соня приняла китайца за корейца, добродушно полагая, что это одно и то же и, вспомнив смотренный ею пару лет назад азиатский сериальчик, решила поприветствовать азиата известными ей словами, причём она не знала на каком они языке: корейском, китайском или японском, но мысленно ассоциировала парня с героями шестнадцатичасовой дорамы, которую её заставила смотреть Лиз. Причём все серии подряд. Без перерыва. Подобные сериалы Лиза очень любила и мечтала подсадить на них и Соню, но той хватило и одного, да настолько сильно, что любое узкоглазое лицо ассоциировалось у неё теперь лишь с этим сериалом.

— Хаджме! Аригато! — она сложила ладони и поклонилась, подражая главной героине.

Китаец немного опешил, но, впрочем, был привыкшим к «безумным русским», поэтому улыбнулся и ответил:

— Страствите! Страствите!

— Страстный ты, говоришь? — не поняла его Соня. — А по тебе не скажешь…

— А? — переспросил не разобравший её слов желтолицый.

Соня схватила за ножку его бокал, стукнула им по лбу опешившего китайца и проорала ему в ухо:

— Кампай! — тот её понял, огляделся, но чем ответить девушке не нашёл, а она тем временем продолжала: — Ну, давай, до дна, мой друг-цыплёнок!

— Мне нет пить, — обречённо пожал он плечами.

— Йэ! — имея в виду «да», кивнула она и бокал ему не вернула, но приставила его к губам ещё более огорошенного азиата и стала поить, приговаривая: — Пей, не лопни, телепузик. Йэ, йэ!

В голове тут же возник образ маленькой черноволосой девчонки, которая в течение всего сериала, кажется, только эту фразу и повторяла, что бесконечно выбешивало неуравновешенную Соньку, рождая в ней желание треснуть по телеку антикварной вазочкой, так мило пристроившейся на тумбочке.

— Лин Гу Сажё, — представился учтивый иностранец.

— Какие ещё гуси? И гуси тоже страстные? По-моему, ты извращенец…

— Вяс как савут? — спросил он, никак не унимаясь и поддерживая беседу.

— Васька пастух? А… Вязки зовут? Ты, типа… нарик?.. Опачки. Тебя надо в ментуру тогда… Только если я сдам тебя, то буду стукачом. А я не хочу быть стукачом… Слушай, хён ним или… оппа…. Блин, — она почесала лоб, раздумывая как правильнее обратиться, ведь в сериале девушка была то парнем, то девушкой, поэтому всегда обращалась по-разному, и Соня уже не помнит к кому как, — короче, аньён! — она вдруг вспомнила слова приветствия и выставила вперёд ладошку в жесте «Хайль, Гитлер!»

Китаец тоже выставил ладошку. Даже две, решив, что Соня собралась играть с ним в ладошки. Он хлопнул ими и выставил вперёд, ожидая ответного действия от неё.

— Ладёсски! Фесело! — прокомментировал он.

Сонечке тоже показалось весёлой игра в «Ладушки», и она даже размахнулась, чтобы тоже хлопнуть, но в этот момент её руки были перехвачены подоспевшими Оливером и Лизой, которые решили, что в опьяневшей девушке проснулся боец «Мортал Комбат», скрещённый с нацистскими скинхедами, и поэтому она пытается побить невинного азиата.

Китаец пролопотал что-то на своём родном, поклонился и убежал от барной стойки, где до этого парковался. Он очень тонко прочувствовал, что рядом с Соней быть опасно.

— Милая моя девочка, успокойся! Это я, давай попробуем досчитать до десяти и спустить пар… — запричитал чрезмерно заботливым голосом Олли.

— Зачем? — очень спокойно, пытаясь собрать глаза в кучку, спросила Соня.

— Чтобы… Я думал, ты хочешь… — «его ударить» потонуло топориком на дно, вместо этого он решил сменить тему: — Давай я отвезу тебя домой, принцесса!

— На коне?

— На каком коне?

Они с Лизой решили избрать другой путь, а именно: притвориться, что ни о каком коне и речи не велось.

— На твоём коне.

— Но у меня нет коня.

— Как это?