Держи меня крепче (СИ)

Спрашивать, в чём причина недельной бэпэ-диеты, показалось не самым лучшим решением. Явно не по доброй воле, и не в порядке шутки, иначе он бы сразу рассказал, но раз скрыл, были причины, а мне, после того, как он меня спас от собственных объяснений, совсем не с руки было его подставлять, ставя в неудобное положение. Вопрос исчерпал себя, но папе всегда есть что рассказать. Чувствуя, что сейчас пойдут монологи о том, почему линолеум изжил себя и что лучше — паркет из дуба или ясеня, или другое о своей любимой работе, включая интересные (читай «занудные») факты, я поспешила скрыться снова в своей комнате, а папа потащил Стаса на кухню, начав делиться о своём последнем проекте.

На входе в комнату меня поймала вышедшая из ванной Соня, вырвала рюкзак из рук и не церемонясь, вытряхнула всё на пол.

— Не интересно, что ты с ним делала и зачем взяла, — отрезала мои ещё даже не начавшие формироваться попытки защиты, — оставь при себе отмазки.

— Даже не будешь ругаться и сотрясать воздух? — я так удивилась, что высказалась, не задумываясь.

— Нет, мне по фигу, — она быстрыми движениями положила в него свои вещи, которые до этого я извлекла, а затем принялась сушить голову полотенцем.

Кто ты и что сделала с моей сестрёнкой?

— Точно?

— Угу. Мне не до тебя. У меня другие планы. Я тороплюсь.

— Куда?

— Туда, — передразнила она мой тон.

Скинув халат, она влезла в широченные джинсы, висящие на попе так, что видно нижнее белье, а сверху надела белую майку, длинную настолько, что она, хвала небесам, прикрывала это безобразие. Подошла к зеркалу и подвела глаза чёрным карандашом, на оба запястья намотала эластичные бинты голубого цвета, запрыгнула в удобные высокие белые кроссовки, достав их с полки бокового шкафа, которого раньше здесь определённо не было. Но в интерьер комнаты он вписывается настолько органично, что я его бы и не заметила, если бы не наблюдала за Соней. А содержимое полок шкафа впечатлило мой неискушённый взгляд. Восемь полок кроссовок и кед. Судя по эмблемам, фирменных.

— Ничего себе, куда тебе столько? — не смогла я сдержать вопроса.

— Носить, — посмотрела на меня, как на умалишённую, сестрёнка. Разве что у виска пальцем не покрутила.

— Каждый день новые?

— Эй, — стукнула она ладошкой по моей потянувшейся к серебристой паре кроссовок руке. — Я тебе простила рюкзак, но это, — она обвела полки рукой. — Это неприкосновенно! Ясно? Не дай бог, хоть шнурок пропадут. Короче, я тебя предупредила. И вообще, ты себя в зеркале видела? Пахнешь ты сладко, но выглядишь… гадко! — накинув на плечо рюкзак, с не обсушенной до конца головой, она выскочила в коридор, спеша куда-то на ночь глядя.

Она ушла, а я обтёрлась от киселя её полотенцем, тогда вернулась Леся с загадочным видом и блаженной улыбкой на губах. Она медленно вплыла в комнату, грациозно уселась на краешек кровати и наконец-то очнулась, увидев моё недоуменное лицо, ответив на немой вопрос:

— Я только что встретила мужчину своей мечты.

— И когда ты только успела? Я не слышала, чтобы входная дверь открывалась или закрывалась. В интернете?

— А?.. Нет, я не выходила. Он сам пришёл. Он такой, такой идеальный. А какой у него голос… Просто сказка…

— Постой, — перебила я, смекнув, кого она увидела. — Ты сейчас не о моём папе, да?

— Папе? Почему папе? Нет. Хотя он папа. Но не твой. Это твой дядя. Он чудесен. А как он говорит… Я таю от его голоса…

Дядя Макс идеал? Конечно, возможно такое предположить, но я всегда считала, что лишь в искажённой реальности, в зазеркальном мире нелепостей. Я никогда ранее не слышала таких восторженных вздохов и реплик с её стороны хоть об одном парне или мужчине. Разумеется, я имею в виду из тех, какими она делится со мною. Ведь за глаза они все — «чмошники», «козлы позорные», «лохи на мопеде», да кто угодно, но мало кто из них удостаивался хотя бы незначительного — «красавчик», «милашка», «симпатяга». Подобные комментарии предназначены лишь тем, кого можно идеализировать, например, Джуд Лоу или Брэд Питт, ведь никогда не узнаешь какие они в жизни, их можно представлять какими угодно, приписывая им самые неожиданные качества. В лицо же им она скажет то, что они хотят услышать. О том, что она говорит о своём парне, вообще лучше промолчать, комментарии настолько предвзяты и тенденциозны, что по ним можно написать книжку ругательств. А сейчас я слышу нечто невероятное, она хвалит мне мужчину. Это серьёзно. Или очередная шутка? Максим совсем не урод, но и далеко не красавец. Его красота — ум, как пишут его фанаты в своих многочисленных письмах. И голос у него самый обычный. А может, это я его прибедняю, относясь к нему, как к дяде, и ни разу не взглянув как на мужчину? Но если бы я смотрела на него с такой позиции — вот это было бы странно.

— Дядя?

— Да… — в её голосе разлито тепло горячего шоколада, видимо, всё плохо.

Я прикрыла глаза, попытавшись переварить информацию.

— У тебя же есть парень.

— Брошу.

— Ты разве его не любишь больше?

— Я дядю больше люблю.

— Любишь?

— Люблю.

— Дядю?

— Дядю.

— А тебя не смущает, что дядя уже не молод? — попыталась я зайти с другой стороны.