Держим удар, Дживс!

– Да уж, могу себе представить.

– Впрочем, дело вкуса.

– Совершенно справедливо. Вы хотели меня видеть по какому-то делу, Планк?

– Да нет, ничего особенного.

– Тогда, если вы меня извините, я вернусь к Мадлен.

– Кто такая Мадлен?

– Моя дочь. Когда вы пришли, у нас с ней был серьезный разговор.

– С девицей что-нибудь стряслось?

– Да, страшная неприятность. Собирается вступить в брак, который не принесет ей ничего, кроме несчастья.

– Все браки приносят несчастье, – сказал Планк, который, кстати сказать, судя по всему, был холостяк. – В результате браков появляются младенцы, а где младенцы, там конкурсы на самого хорошенького из них. Я уже рассказал этому джентльмену, что со мной случилось в Перу, и показал ему шрам у меня на ноге, который я заработал по собственной глупости, согласившись судить конкурс среди младенцев. Хотите посмотреть?

– Может быть, в другой раз.

– В любое время, когда пожелаете. Почему этот брак принесет вашей дочери несчастье?

– Потому что мистер Вустер ей не пара.

– Кто такой мистер Вустер?

– Тот субъект, за которого она собирается выйти замуж. Типичный молодой бездельник, каких в наше время так много.

– Я знавал парня по фамилии Вустер, но едва ли это он, потому что моего Вустера недавно в Замбези съел крокодил, то есть он не в счет. Ладно, Бассет, возвращайтесь к дочери и передайте ей от меня, что если она начнет выходить замуж за каждого встречного и поперечного, значит, у нее с головой не все в порядке. Ей бы посмотреть, как живут жены туземных вождей, тогда у нее живо пропало бы желание делать глупости. Ох и жизнь у этих женщин! Только и знают, что толкут маис и рожают хорошеньких младенцев. Ну, Бассет, всего доброго, не стану вас задерживать.

Хлопнула дверь, это папаша Бассет вышел из гостиной, и Планк снова обратился к Пинкеру:

– Специально не стал ничего объяснять этому старому ослу – боюсь, до смерти заговорит, а у меня ведь дело. Не скажете ли, случайно, где можно найти парня по фамилии Пинкер?

– Моя фамилия Пинкер.

– Вы уверены? Кажется. Бассет сказал, что вы Вустер.

– Нет, Вустер – это тот, который собирается жениться на дочери сэра Уоткина.

– Да-да, теперь понял. Неужели вы тот, кто мне нужен? Пинкер, которого я ищу, – викарий.

– Да, я викарий.

– Правда? В самом деле вы совершенно правы. Вижу, воротничок у вас застегивается сзади. Вы не Г. П. Пинкер, случайно?

– Да.

– Несколько лет назад играли пропфорвардом за Оксфорд и сборную Англии?

– Да.

– Скажите, не заинтересует ли вас должность приходского священника?

Раздался грохот, и я понял, что Растяпа от избытка чувств опрокинул очередной столик. А потом охрипшим голосом проговорил нечто в том смысле, что получить приход – его самое заветное желание; и Планк сказал, что рад это слышать.

– Наш священник в Хокли слагает с себя обязанности, ему вот-вот стукнет девяносто, и я изъездил все окрестности в поисках замены. Задача невероятно трудная, ведь мне нужен хороший пропфорвард, а среди священников мало кто отличит футбол от волейбола. Не видел, к сожалению, как вы играете, потому что долго жил за границей, но ваше прошлое говорит само за себя. Думаю, вы классный игрок. Итак, можете приступать к своим обязанностям, как только старик Беллами уйдет на покой. Вернусь домой и сразу же отправлю вам письмо с официальным предложением.

Растяпа сказал, что не знает, как его благодарить, а Планк ответил, что не стоит благодарности.

– Это я должен вас благодарить. У нас в Хокли с хавбеками и полузащитниками полный порядок, но в прошлом году мы продули Верхнему Бличингу из-за того, что наш пропфорвард совсем мышей не ловит. Ничего, в этом году мы им покажем. Какое счастье, что я вас нашел, а все благодаря моему другу, старшему инспектору Уитерспуну из Скотленд-Ярда. Сегодня он мне позвонил и сказал, где вас найти. Сказал, что, если я наведаюсь в Тотли-Тауэрс, мне наверняка дадут ваш адрес. Удивительно, как эти парни из Скотленд-Ярда все разнюхивают. Думаю, тут сказывается многолетний опыт. Что это за шум?

Растяпа Пинкер сказал, что ничего не слышит.

– Вроде бы кто-то подавился. По-моему, тут, за диваном. Взгляните, пожалуйста.

Растяпа Пинкер сунулся ко мне за диван.

– Никого нет, – соврал он, великодушно рискуя бессмертием души ради спасения друга.

– Мне показалось, там собаку тошнит, – сказал Планк.

Действительно, я громко поперхнулся, когда услышал про черное вероломство Дживса, и упустил из виду, что молчание – золото, особенно в данных обстоятельствах. Глупо, конечно, с моей стороны, но черт подери, если годами пригреваешь на своей груди личного камердинера и вдруг на ровном месте обнаруживаешь, что он, этот камердинер, намеренно натравливает на тебя ученых исследователей Бразилии, то ты вправе вести себя как собака, которую тошнит.

Такой подлости я от Дживса не ожидал и был настолько ошеломлен, что на минуту-другую потерял нить разговора. Потом туман рассеялся, и до меня дошло, что Планк переменил тему:

– Интересно, как там идут дела у Бассета с дочерью? Вы что-нибудь знаете об этом самом Вустере?

– Он один из моих лучших друзей.

– А Бассет, кажется, его недолюбливает?

– Да.