Держите огонь зажженным

– «Под прикрытием ислама Турция часто использовала политику в корыстных целях и даже часто пыталась отлучить нас от родного языка, – Петр прикрыл глаза, вспоминая цитату точнее, и продолжил: – Но однажды арабы восстали, они сказали туркам: “Мы не допустим вас в наши дома, хотя вы и наши братья. Мы не хотим, чтобы вы господствовали над нами”. Но оглянитесь по сторонам, нас снова пытаются поработить. Правда, под покровом ислама к нам идут совсем другие завоеватели». – Петр открыл глаза и успел заметить смятение на лице Басира.

– Ты цитируешь Саддама?

– А где, по-твоему, баасизм зародился? – вопросом на вопрос ответил он, имея в виду Сирию.

Басир опустил голову, словно прислушивался к своим ощущениям.

– История о моем участии в ИГИЛ была своего рода катализатором для тебя, – продолжал Петр, не дожидаясь реакции собеседника. – Лакмусовой бумажкой исламиста. И этот «лабораторный» опыт дал мне положительный ответ. Настоящие, истинные приверженцы нашей партии не отвергают ислама. Религии, и не только ислам, – это наши культурные ценности. Но Саддам выступал за светское государство, в котором ислам – завещание арабской культуры, своего рода доказательство нашей уникальности и гениальности. Но ислам не становился поводом для войны. Истинный баасист не встанет под черный флаг псевдоислама, а уж тем более псевдоджихада.

– Но ты же встал! – Басир поднял глаза, и они показались собеседнику особенно темными и усталыми. Словно человек бежал марафон, не заметил, как пересек финишную черту, и продолжает изнурительный бег, а ему вдруг крикнули: «Все, хватит, остановись!» А он не верит.

– Чтобы понимать, с чем имеем дело и как с этим бороться. – Тут Петр мог быть искренним. – «Европа сегодня так же боится ислама, как она боялась его раньше. Сейчас она знает, что сила ислама теперь переродилась и появилась в новой форме: арабском национализме». Афляк[17] это сказал аж в 1943 году. Что изменилось? – Он развел руками и вскинул брови, изображая снисходительность и контроль ситуации, хотя не чувствовал до конца этот самый контроль. Действовал интуитивно, но в то же время стараясь применить техники психологического воздействия, которым его в свое время обучали, – оказать давление на собеседника, перехватить инициативу, но старался делать это не слишком настойчиво, учитывая признание Басира в работе на аль-Мухабарат – его тоже обучали схожим техникам.

– Допустим, – набычился Басир, явно пытаясь уловить, в чем подвох. – Сообщая мне о поездке в Сирию, ты прощупывал почву, искал союзника. Союзника в чем? Какие у тебя задачи здесь?

– Борьба с ИГИЛ сейчас всеобщая цель для сохранения арабского мира как такового. Внутри нашего общества заложили бомбу, да так ловко, с механизмом на неизвлекаемость. Задействовали в ней местные детали-ресурсы, в частности, в лице твоих братьев по армии и партии, которые бросились в омут черного халифата, спасая семьи и себя от нищеты. Они отказались от идеи ради сиюминутного. Я их не виню. Они обычные люди. Побоялись остаться истинными приверженцами своих идеалов, своей Родины и продолжить борьбу с американцами, с империалистами. Дали слабину, а в итоге оказались в рядах фанатиков, которые могут стать пусковым механизмом и разрушить до основания весь арабский мир. Ислам – как скелет в человеке. Если он ослаб или, того хуже, выдернуть его из человека, что останется? Безвольная кукла. Мы потеряем идентичность. И нас будут дергать за веревочки все кому не лень. А кому всегда и больше всего мешали арабы на Ближнем Востоке, стояли костью в горле?

– Израиль, – кивнул Басир.

– Наш ислам поразили бациллой «ИГИЛ». Болезнь развивается. Так дискредитировать одну из великих мировых религий еще никому не удавалось за всю историю человечества. Так вот, взрывной механизм «ИГИЛ» опутал проводами ислам и арабский мир. Либо бомба взорвется сама, когда установившие ее решат, что пора, либо мы обезвредим. Впрочем, и арабы, и наша религия все равно получат если не фатальный урон, то такое поражение, от которого не оправятся еще очень долго. Но все же в таком случае шанс будет. Кто, кроме нас – Ирака и Сирии? Мы больше всего заинтересованы в такой борьбе.

– Я думаю, есть еще страны, заинтересованные в нашем единстве и наступлении мира на Ближнем Востоке. – Басир покосился на него, наблюдая за реакцией.

Петр подумал, что его полемический задор просвистел у виска Басира, но… мимо. Тот, похоже, четко помнил про свой интерес и не отложил в дальний ящик подозрения.