Дерзкая невинность

— Хорошо, — еле слышно прошептала Оливия.

Она опустилась на спину, закрыла глаза и заставила себя отнять руки. Ее тело все еще вибрировало от манипуляций с ее сосками. Оливия была напряжена и вместе с тем возбуждена — она чувствовала себя сгустком подавляемой энергии, готовым взорваться и рассыпаться на миллион частей.

Макс лег между ее ног и начал целовать. Оливия схватилась за края постели и стиснула зубы, чтобы не кричать от удовольствия, когда его губы и язык двигались по самой чувствительной части ее тела.

— О! — бормотала она. — О, Боже мой!

Ничего другого Оливия не могла произнести. Ее охватил жар, все нервы завибрировали. А потом ею овладели такие сильные и всепоглощающие ощущения, что она не могла ни пошевелиться, ни выговорить ни слова. Руки и губы Макса дарили ей огромное наслаждение, которого она никогда не испытывала, оно захлестнуло ее горячей волной.

Временами Оливия приходила в себя, и в такие моменты ей удавалось сделать вдох. Вдруг ее тело сотрясла конвульсия, после чего Оливию прошиб озноб.

Макс сразу же приподнялся над ней и накрыл ее своим теплым телом.

— Ты кончила.

— Разве? Это так называется? Это… оргазм?

— А ты как считаешь?

— Я думаю, что это так. — Серена как-то рассказывала ей об оргазме еще в Антигуа, но это, казалось, было очень давно. С того момента прошла целая вечность.

Макс улыбнулся.

— Ты, я вижу, доволен собой, — произнесла Оливия.

— Еще как.

Но его улыбка вдруг исчезла, и было видно, как он стиснул зубы.

— Что-то не так?

— Да, — тихо прошептал Макс, отодвинувшись так, чтобы она могла ощутить кожей его твердую плоть. — Ты нужна мне сейчас, Оливия.

Она разжала кулаки, сжимавшие края кровати, и обвила его руками.

— Так позволь мне дать тебе то, что тебе нужно.

Макс снова оказался у нее между ног. Оливия заглянула ему в глаза, и ее окатила волна чувств — доверие, восхищение, уважение… любовь. Она хотела его. Она хотела этого.

А во взгляде его зеленых глаз было такое напряжение, что у нее по коже пробежали мурашки.

Оливия поняла, что они были на краю чего-то важного. Это изменит их жизнь. Она чувствовала его желание, от которого вибрировало все его тело. И все же Макс колебался.

— Тебе будет больно, — прошептал он.

Она выгнула спину ему навстречу.

— Мне все равно.

Макс медленно вошел в нее. Сначала Оливия не почувствовала боли. Она просто лежала, бесстыдно распростертая, но больно не было. Но постепенно внутри ее начало нарастать напряжение, которое все усиливалось, и ей даже стало казаться, что дольше это не могло продолжаться, но Макс не останавливался.

А потом появилась боль. Оливия стиснула зубы. Он не ломал ее, не разрывал на части, ведь потерять невинность — это естественно. Это изменит ее навсегда, но, конечно, не причинит вреда.

Но Макс уже вошел так глубоко, что полностью прорвал преграду, и Оливия еле сдержалась, чтобы не застонать. Это была не просто боль. Она граничила с наслаждением, дарила ощущение того, что он заполнил ее всю, без остатка, окружив ее нежностью и подчинив настоящей мужской силе. Оливии хотелось, чтобы он не прекращал двигаться, она опять хотела почувствовать внутри себя это восхитительное давление. Ей хотелось большего…

— Я сделал тебе больно, — тихо простонал Макс.

Оливия не хотела лгать ему, но и сознаваться в том, что испытывает боль, было незачем. Хотя оргазм притупил ее вожделение, Оливия произнесла:

— Макс, не останавливайся. Пожалуйста, не останавливайся.

Он вздохнул с явным облегчением и начал нерешительно двигаться, не спуская с нее глаз, будто спрашивал разрешения продолжать.

— Мне уже легче, — пробормотала Оливия, и это было правдой.

Боль не ушла, но новые ощущения полностью гасили ее. Оливия была с мужчиной. Она была с Максом, ласкающим ее самое чувствительное место. И не только там. Оливии казалось, что он был в каждой клеточке ее тела — от головы до самых кончиков пальцев на ногах. Включая сердце. И душу.

Макс смотрел на нее, и в его взгляде плескалось наслаждение.

— Боже мой…

Движения Макса становились все более быстрыми и настойчивыми. Его тело напряглось. Он стал воплощением силы и мужской мощи.

Мускулы его рук, упиравшиеся по обеим сторонам ее тела в кровать, напряглись до предела, и ей показалось, что он растет внутри ее. В какой-то момент его движения стали еще быстрее, а потом Макс рывком вышел из нее, схватил в свои объятия и повалился вместе с нею на бок.

Из его груди вырвался громкий стон, и Оливия почувствовала на своем бедре теплую влагу. Какое-то время его тело продолжали волнами сотрясать спазмы, но постепенно он расслабился и наконец пробормотал:

— Ах, Оливия. Какая…

Его голос был почти сонным, но очень счастливым. Оливия поняла, что только что полностью его удовлетворила. Осознание этого осчастливило ее.

Макс проснулся, когда бледно-серый свет восходящего солнца только начал проникать сквозь занавески. Что-то тяжелое придавило его. Он открыл глаза и увидел Оливию.

Она лежала, прижавшись к нему так крепко, что он видел только ее изящный профиль и рассыпавшиеся веером рыжевато-золотистые волосы.

Как Оливия была прекрасна.