Десант на Европу, или возвращение Мафусаила

– Увидимся! – блеснула Рыжова двумя рядами перлов.

Я сделал им ручкой и отправился «к начальству на коврик», так кажется говорили раньше… Климов предложил мне сесть и сам пристегнулся в кресле напротив, достав из кармана трубку и кисет.

– Капитан, я…

– Погодите, Быстров, – проговорил тот, набивая трубку. Чудную, кстати, трубку, с принудительной вентиляцией для обеспечения процесса горения. Проделывал он это с небрежностью, присущую истинному мастеру, и лишь выпустив первую струйку медвяного дыма, заговорил: – Насколько я помню, вас не было в списке пассажиров. Что же вас подвигло на столь счастливое решение посетить борт моего корабля? Любопытство?

– Не совсем так, – кротко ответил я.

– Тогда, может быть, сердечный интерес? – предположил Климов. – Вы поймите меня правильно, Александр Хлодвигович, – далось ему мое отчество! – в ситуации, когда что-то угрожает жизни пассажиров и исправности корабля, я просто обязан задавать бестактные вопросы. Разумеется, я рад, что среди прочих удалось спасти жизнь сыну самого Быстрова, но… – Он обволокся облаком сизого дыма. – Скажу вам прямо, Александр Хлодвигович, на «Вестнике» творится какая-то чертовщина. Ни с того, ни с сего, Церебрум начинает разгонять корабль. Мой старший помощник обнаруживается на полу в состоянии глубокого шока. И тут является сынок Хлодвига Викторовича, моего наставника, между прочим! А наставник мой как-то в приватной беседе обмолвился, что его карапуз запросто управляет домашними оргами. Кстати, в силу трехлетнего возраста не имеющий чипа! Интересная петрушка получается. Не так ли?

– Да ведь я с этим к вам и шел! – прорвался я наконец сквозь его красноречие. Надо же какой разговорчивый капитан попался, а как же многозначительная немногословность старого космического волка? – Вы правы, капитан, я оказался на борту не случайно. Да и на «Селентиуме» тоже…

Вытряхнув из термоса остатки кофе, Харрисон сказал товарищу:

– Знаешь, в какую виртушку я больше всего любил играть в сопливом возрасте?

– Ну? – буркнул Серебров, не любивший, когда его отвлекали по пустякам.

– Ты не поверишь – в «Долгую вахту»! Это был такой гибрид классического «Капитана Фракаса» и последней версии «Вторжения»…

– И что?

– Как что? Сейчас мы тоже в нее играем, только в натуре! – Харрисон расхохотался. – Седьмой час уже пилим без продыху…

– Понял, смешно, – отозвался штурман и добавил: – Ты же знаешь, что Тэнгр в больничке. А капитан проводит сеанс психотерапии с пассажирами…

– А особенно, с пассажирками! – осклабился второй пилот.

– Брось, Харви, – снова не поддержал его Серебров. – Эдик – кэп толковый. И вообще, серьезный летун. Это было заметно, когда он еще в штурманских лычках щеголял. Слышал историю о том, как «Горгону» – ну, ту самую, которой Кит командовал – кариолис прижал к внешнему ободу Кольценосца? Так вот, ребята говорили, что сам Грегуар растерялся! Представляешь? Не кто-нибудь, а Молибденовый Грегуар, который нижнюю челюсть потерял при посадке на Холодное плато, а лоханку, набитую научниками, сберег! А тут – растерялся!

– Я бы тоже растерялся, – хмыкнул Харрисон. – Кольценосец – планета серьезная, не то, что Меркурий… Вляпаешься в Обод, и поминай как звали!

– Вот и я говорю, – продолжал увлекшийся штурман. – А Эдик, ничего, перешел на ручник и давай тихонечко боковыми стравливать. С грехом пополам ушли. Ребята сказывали, зазор оставался в три мегаметра!

– Байки, – отмахнулся второй. – Кстати, о ручнике. Если мы сейчас не почешемся, придется и нам молибденовые челюсти вставлять! Икарус на походе.

– Не слепой… Сэр Айзек, как и полагается англичанину, всегда безупречно точен!

– Много ты знаешь об англичанах, – пробурчал Харрисон.

– Ладно, Харви, не бурчи, – сказал штурман. – Не нравиться Ньютон, положись на Кеплера – он датчанин.

– Что ты разговорился сегодня? – прищурился второй. – Обычно из тебя и слова не выдавишь.

– Если честно, «псих» колотит, – признался Серебров. – Никогда еще в реале не сажал борт на обмылок.

– Не сажал, и не будешь, – парировал пилот. – Твое дело дебет-кредит свести, а сажать посудину на Икарус, который ты непочительно называешь обмылком, будет старина Харрисон.

– Распустил перья, ирландский ястреб! – рассмеялся штурман. – Знаешь, как у нас, у русских, говорят? Рано пташечка запела, пока кошечка не сьела!

– Не знаю, как там у вас, медведей, говорят, а вот я тебе скажу: если на касании нуля не будет, ты у меня еще не так запоешь!

– Будэт, дарагой! – сказал Серебров по-русски, но с каким-то странным, с точки зрения понимающего язык осин ирландца, акцентом. – Всэ будэт!

Вахтенные трепались и балагурили, но дело свое знали. Говоря об изменении траектории полета, капитан не стал сообщать пассажирам одну пикантную подробность. На Меркурий они не попадут, но это полбеды. Беда в том, что пролетная орбита корабля проходит слишком близко к Солнцу! И в теневом конусе «Планеты номер раз», как предполагалось, укрыться теперь тоже не получится. По счастью, спасительную тень в пространстве могут предоставить не только планеты.