Десант на Меркурий

Им обживать Меркурий. Им открывать его для человека. То, как они это сделают, - от этого зависит, станет ли человечество богаче. Богаче красками, волнением, пониманием природы и себя в природе. Мир должен стать щедрее, гармоничней, яснее после их полета.

- Капитан, вездеход подготовлен.

Бааде и Полынов приближались к нему, и странно было видеть, как их ноги, погружаясь в тень, исчезают там, словно обрубленные, и люди в блестящих скафандрах повисают над пустотой. Бааде и Полынов уже миновали тень. Теперь солнце оказалось за их спиной, и они мгновенно превратились в бесплотные силуэты.

- Зайдите сбоку, - попросил Шумерин, - неприятно разговаривать с дырками в небе.

Они засмеялись. Они никак не могли привыкнуть к дикой светотени, уродующей любой предмет. Правда, если вглядываться, скраденные очертания затем вновь проступали из мрака зеленоватыми пятнами. Но это если вглядываться.

- Так в путь, капитан? - спросил Бааде, поворачиваясь боком. Двигаться, наблюдать, хорошо-то как!

- Сначала отдых и сон, - остановил его Полынов. Бааде посмотрел на психолога осуждающе.

- Слово врача - закон, - развел руками Шумерин.

Бааде заворчал, Шумерин повернулся к ракете, давая понять, что спор излишен.

Тут-то Шумерин и увидел это.

Оно надвигалось из темного полушария Меркурия бесшумно и быстро. Серая полоска чего-то.

Условный рефлекс опасности сработал тотчас.

- Берегитесь! - предостерегающе закричал Шумерин. В полоске не было ничего угрожающего, кроме того, что она приближалась и была неизвестно чем.

- К кораблю! - Шумерин зачем-то топнул ногой.

И они побежали, но нехотя, то и дело оборачиваясь, ибо все еще не могли принять опасность всерьез.

Переход от невозмутимого спокойствия к тревоге и к бегству был так стремителен, а перемена настолько неправдоподобна, что разум упорно отказывался в нее поверить.

Близкий горизонт Меркурия мешал определить расстояние до полоски. Впрочем, это уже не было полоской. То был вал, который рос, ширился и мчался, вставая стеной и смахивая звезды.

- Приборы... - вспомнил Бааде, когда они достигли люка. Приборы оставались беззащитными.

- На гребне - пена... - сказал Полынов.

И тут они поняли, на что это похоже. На воду. И это было самым невероятным. По раскаленной равнине катился вал воды, серой осенней воды с хлопьями пены на гребне... Солнечный свет тонул в ее вогнутой поверхности, местами отражаясь хмурыми бликами. Впрочем, многое дорисовывало воображение. Проклятое мерцание, как назло, было необычайно сильным.

- Люк! - закричал Шумерин.

"Правильно, - успел подумать Полынов. - Приборы - дело десятое".

Массивный люк щелчком захлопнулся за ними. Насосы с шумом послали внутрь камеры струи воздуха. Тени, отбрасываемые лампами потолка, быстро теряли космическую черноту, становясь прозрачными, земными. И с той же быстротой к людям возвращалось спокойствие.

- В рубку, - сказал Шумерин, когда шум насосов смолк. Они ждали толчка. Ждали и верили, что он окажется несильным, - корабль был слишком могучим препятствием для вала. Но толчка не было. Никакого. Ни слабого, ни сильного.

- Ну, знаете... - сказал Шумерин, когда шторки иллюминаторов раздвинулись.

Кругом было пусто. Гладкая равнина в грифельных пятнах теней. Ни малейшего признака промчавшегося вала.

Бааде тупо посмотрел на Полынова, тот на капитана. Шумерин пожал плечами.

- Чушь какая-то...

- Надо разобраться в феномене, - сказал механик.

- В двух, - уточнил Полынов. - В том, откуда взялась... гм... жидкость, и в том, куда она делась.

Разбираться им было не привыкать. Разбираться им приходилось часто в самых неожиданных и сложных ситуациях.

- Итак? - настаивал Шумерин.

- По-моему, все просто, - начал Бааде, постепенно обретая уверенность. - С неосвещенной стороны Меркурия на нас ринулся поток жидкости неизвестного состава. Это первый факт. Нам известно, что в темном полушарии есть ледники замерзших газов различного состава и озера у подножья гор. Это факт номер два. Отсюда следует, что в силу каких-то причин там прорвало запруду. Меркурианское наводнение - вот как это называется.

- Генрих, да ты поэт простоты! - воскликнул Полынов. - Есть только одна неясность: почему эта жидкость не кипела, выйдя на освещенную равнину? И почему она вдруг исчезла?

- Выходит, две неясности, - невозмутимо уточнил Бааде. - Итак, почему эта проклятая жидкость не кипела в условиях повышенной температуры и низкого давления...

Со стороны их разговор производил, вероятно, странное впечатление. Люди, только что пережившие сильное потрясение, спокойно сидят друг против друга и спорят так, будто решают абстрактную, академическую задачу. Без лишних эмоций и лишних слов, совсем как логические машины. Но в космосе это был единственно возможный стиль поведения. Всякая отсебятина влекла за собой потерю времени, иногда невозвратимую.