Десант Тайсё

Предложения нарастали, веселя подзакисших людей. Могла ли царица подумать, где встретит самых радушных сторонников! Поскольку ближайшей оказии к подпольщикам не было, книгу передали соседям. Так она и пошла будоражить централ...

На этом единодушие камеры, к сожалению, завершилось. Далеко отсюда разворачивались бои, но война всё равно разделила людей, словно линия фронта. Эсеры с меньшевиками превратились в ярых оборонцев, ратующих за победу России. Большевики стали такими же ярыми пораженцами, убеждёнными, что это неминуемо сметёт царизм и приведёт к победе революции. Баталии между ними позволили каждому проявить полководческие таланты, которых так не хватало целой армии генералов... Перемирие воцарялось лишь на время обеда, к величайшему сожалению, безбожно скудеющего. Хлебный паёк упал до полуфунта в день. Совершенно исчезло мясо. В кухонных ушатах заметно сократился даже спасительный горох. И Пётр поневоле придерживал руку, когда собирал ковшом казавшийся жирным навар из червей. Слабея от голода, люди замерзали в плохо натопленных камерах и повально болели. Надрывный кашель постоянно заглушал все звуки.

Каждую новую партию наполовину составляли солдаты, которые охотно рассказывали о фронтовых ужасах, бессмысленной гибели целых дивизий. Особенно всех потрясали немецкие газовые атаки. Требовалось естественное пополнение окопов. Туда подряд гребли рабочих и деревенских парней с мужиками. Все надеялись, что в такой обстановке неизбежно поредеет охрана централа, следовательно, увеличится возможность побега. Но безумная власть всё-таки знала, чем дорожить.

Германия тоже держалась из последних сил. В декабре шестнадцатого года она предложила России заключить мир. Похоже, сам Всевышний дал царизму редкостную возможность перевести дух. Тем паче, что даже кадет Милюков с думской трибуны предупредил почитаемого монарха:

— Атмосфера насыщена электричеством, в воздухе чувствуется приближение грозы!

Однако сиятельный гонор оказался выше благоразумия. И за все грехи поплатился Распутин.

С нового года события понеслись без тормозов. Петербург охватила всеобщая политическая стачка под лозунгами: «Долой войну, долой самодержавие!» Солдаты громили хлебные лавки, раздавая добычу голодным рабочим. Не зная, кто всем руководит, правительство арестовало весь Военно-промышленный комитет во главе с меньшевиком Гвоздевым. Это было настолько нелепо, что возмутило даже монархиста Гучкова. Рабочие разгромили типографию правительственной газеты «Новое время». Начались повальные аресты бунтовщиков. В разных частях столицы вспыхнули перестрелки, стали возникать Советы. Под напором событий председатель Государственной думы Родзянко, вероятно, ещё самый преданный монархист, рискнул предостеречь царя, что династия находится в большой опасности, и для её спасения предложил создать ответственное министерство. Но всемогущий монарх опять высокомерно отказался.

— Это уже революция! — уверенно объявил Пётр. — Наша берёт! Ур-ра-а-а-а!!!

Его упоённо поддержала полозина камеры. Молчали только упрямые эсеры с меньшевиками, будто не собирались выходить на свободу. Хоть всю информацию о происходящих в столице событиях передавал Петру лично Тимофеев, который получал её по телефону от Гоца и Церетели, сосланных в Усолье, настырные оборонцы не верили очевидному и небрежно отмахивались:

— Чепуха. Всё это ложь, провокация. Революция может развернуться только при широком участии демократических элементов. А ничего похожего нет. Да вы и сами подтверждаете, что широкие слои либеральной и мелкой буржуазии стоят в стороне. Выходит, лишь ничтожная кучка рабочих произведёт социалистическую революцию? Смешно...

— Ничего себе ничтожная... — возразил Дмитрий. — Кто ж тогда трясёт престол и Думу?

— Да никто. Всё это — пушка. Мы видим обычную экономическую борьбу и ничего более.

— Тогда пусть сам Тимофеев опровергнет собственную ложь, — нашёлся Пётр, жалея упрямцев.

Пришедший Тимофеев подтвердил истинность прежней информации, ошеломив новой:

— Правительство растерялось. Власть берёт в свои руки Дума. Образован комитет во главе с Родзянко. Петербургские полки арестовывают своих офицеров, переходят на сторону рабочих и вместе уничтожают полицию и жандармов. Правительство куда-то исчезло.

— Ур-ра-а-а-а-а! — на все лады заголосили счастливцы.

А несчастные страдальцы, всё-таки образумленные лавиной событий, робко принялись раскладывать политический пасьянс. Дескать, будет огромным достижением, если революция принесёт демократическое правительство с участием социалистов или перехлестнёт через кадетскую монархию и докатится до буржуазно-демократической республики. Ну, а коль уж Россия благодаря помощи самого Всевышнего приблизится даже к Учредительному собранию, — тогда необходимо всячески содействовать укреплению победы буржуазной революции!