Десант Тайсё

Ну, как не расцеловать их за такое признание? Как тут же не познакомить с командой отважного парусника? Пётр повёл в председательский кабинет. Но представления о доблести всегда относительны. Каторжанин знаменитого Александровского централа... Это высшее тюремное звание звучало подобно набату. Все почтительно окружили гостей, восхищённо выслушав торжественные аттестации Петра, тоже вдруг ощутившего особую значимость минувших лет... Подоспевший обед позволил им вспомнить за столом несколько забавных случаев из каторжных трапез, только подтвердивших особенность друзей, способных находить смешное даже в могиле...

Тоже вкусившего нерчинской каторги Мана это заело. Чтобы осадить гостей, учинил им натуральный допрос насчёт Маркса. Отложив хлеб и ложку, Дмитрий отчаянно вскинул руки. Вот каким слабодушным стал бывший боевик эсеровской дружины. А Леонид сперва задумчиво очистил от каши тарелку, затем простодушно признался:

— После централа я исповедую единственную заповедь высокочтимого Карла Маркса: «Подвергай всё сомнению».

— Ведь это — прямой путь к позорной эклектике! — немедленно ухватил его за ухо правоверный ортодокс.

— Да он же сам в минуту прозрения признался: «Я кто угодно, только — не марксист!»

От подобного кощунства Ман поперхнулся чаем. Его разум отказывался воспринимать бред отпетого анархиста, которому, видите ли, уже на другой день после революции стало муторно чувствовать себя триумфатором, а потому следует лелеять дражайшую оппозицию.

— Мы сохранили её специально для тебя. И все переговоры с ней поручим лишь тебе. Так что можешь гужеваться, — подмигнул Пётр.

Готовый вручить спасителю хоть свои полномочия, Костя тоже кивнул. Уже в кабинете, оставшись наедине, Ман заявил ему:

— Не дурите. Этот хлюст почище нашего Двигомирова и мигом всё перевернёт вверх дном, посадив на него любезную сердцу оппозицию. Не-е, его лучше прямо сейчас послать куда-то подальше отсюда...

Бесценный совет при нехватке дельных людей. Воспитание не позволило Косте ответить как следовало. Зато ещё раз основательно поговорил с друзьями в комнате у Петра и предложил Дмитрию Мельникову заняться созданием милиции, без которой городская шпана уже вконец распоясалась. В знак солидарности с ним Леонид Проминский взял на себя уголовный розыск и разведку. Восторженно признался:

— Ужасно люблю острые ощущения? А «пушку» дадите?

— И в придачу карман патронов, — пообещал Костя. После дороги необходимо перевести дух. Поблагодарив хозяев за отменное радушие, друзья отправились в матросскую казарму, где ещё недавно обитал Пётр. С тех пор там не топили. Но в таких шубах им совершенно не страшен смешной местный мороз.

Видимо, узнав о серьёзном пополнении большевиков, «Бруклин» покинул замерзшую бухту. Казалось бы, прекрасно: город устал жить под прицелом его орудий, олицетворяющих весь Тихоокеанский флот. К сожалению, мина опасности затаилась в обычных вагонах, которые собирали Временные мастерские. Чужой в незнакомом городе, ещё не успев получить обещанную «пушку», Проминский сумел добыть сенсационную информацию:

— Америка решила прекратить поставки материалов. Не будут разгружаться даже суда, ждущие места у пирса. Все уходят восвояси.

— А ведь в мастерских почти нет запасов. Из чего теперь собирать вагоны? — закручинился Ман.

— Ещё шесть тыщ безработных, не считая грузчиков... — обречённо протянул Пётр, видя бесконечную череду знакомых лиц и пытаясь представить, как сохранить самый большой коллектив, будто специально наказанный за особую революционность. — Н-ну, с-скоты, выбрали ж момент... Без промаха саданули!

Обескураженный Костя усиленно дымил трубкой, прикидывая, всерьёз поступили американцы или просто для чего-то стращают? Не верилось, что деловитые янки ради политики могли пожертвовать солидным бизнесом. С надеждой предположил:

— Может, здесь какая-то ошибка... Вдруг транспорт ещё можно задержать, а?..

— Хм, попробуй свершить этот подвиг... Не-ет, подобные господа не ошибаются. Всё рассчитав, они безошибочно творят свои мерзости, — заявил Ман и неожиданно приказал: — Звони Колдуэллу! Чем чёрт не шутит?..

— Добрый день, мистер Колдуэлл. Вас беспокоит председатель Исполкома Суханов. Я хотел бы узнать, почему транспорты не станут разгружаться? Кто мне это сообщил? Да сам Нептун. Как это кто такой? Ну, по-нашему, царь морей... — Костя покачал телефонную трубку, словно Гранату, и нехотя пояснил: — Для американского консула советской власти не существует, а с частными лицами, которые свергают своих царей, но верят каким-то морским, он государственные дела обсуждать не намерен. Вот так-с...

— Надо немедленно выступить с решительным протестом! С какой стати Америка нарушает международные законы? — возмутился Ман, готовый ринуться на неё врукопашную. — Разве мы навязали ей этот договор? Сама подписала его, вцепясь в пять миллиардов барыша!

— У Вильсона свой закон: что хочу, то и ворочу, а мы расхлёбывайся... Эх, угораздило ж тебя разжиться такой весточкой, — в сердцах упрекнул друга Пётр.