Десант в прошлое

Угроза подействовала и английская эскадра повернула обратно. В то злосчастное утро погиб триста семьдесят один человек, а ещё двести сорок два получили ранения. С одной стороны мы отвадили англичан от Испании навсегда, а с другой заполучили себе злейшего врага и уже через две недели с территории всех трёх Гвиан, а также с Фолклендских островов к нам полезли диверсанты, которых мы замучились отлавливать. Расстреливать мы никого не расстреливали, но вкалывать им на наших стройках пришлось долго. Правда, иногда им всё же удавалось что-нибудь взорвать или поджечь, но куда чаще они пытались поднять какое-нибудь восстание. Если в отношении Гвиан мы ещё хоть как-то сдерживались, то на Фолкленды отправились уже в конце лета и там англичанам пришлось туго. Против них выступили ведь не какие-то там сопляки, а бывалые спецназовцы. Всех пленных мы отправили в Великобританию с наказам рассказать о том, что нам не составит особого труда отделить голову короля Эдуарда VII от туловища и насадить её на шпиль Вестминстерского дворца.

Угроза подействовала лишь частично. Великобритания побоялась направить свой флот к островам, ставшим Мальвинскими, хотя она и потеряли лицо. Наши потери были едва ли не большими, так как на нас обрушилась с критикой вся Европа и даже то, что мы раздобыли приказ первого лорда Адмиралтейства, Эдвы Маржорибэнкса, барон Твидмута, в котором говорилось об уничтожении нашей водолазной экспедиции вместе с американскими военными кораблями, не повлияло на общественное мнение. Как нас только не полоскали везде, даже в нейтральной Швеции. Испании тоже досталось грязи, но испанцы, глядя на то, в каких количествах мы поднимаем со дна моря золотые и серебряные слитки, имели на этот счёт совсем другое мнение. В том числе ещё и потому, что мы удовлетворились всего лишь сорока процентами добычи, а Соединённые Штаты, военные моряки которых были готовы дать жестокий бой англичанам, удовлетворились всего лишь двадцатью процентами.

Во всяком случае в Испании к нам относились очень радушно и поскольку наши парни часто сходили с кораблей на берег, почти полторы сотни из них женились на испанках. Ничего не поделаешь, стать снова молодым и не интересоваться женским полом, это нечто немыслимое. По настоящему испанцы стали ликовать тогда, когда были построены на возвышенностях первые ветряки и в этой стране началась эра массовой электрификации. Вот тут-то остальная Европа и притихла. К тому же к концу года Испания слушала радио, а также стала поставлять во многие страны Европы такие товары, которые поражали всех как своей новизной и полезностью, так и совершенством, не говоря уже о качестве. Бытовые холодильники были первым мощнейшим ударом по чванству англичан. Но не единственным, так как испанские автомобили также, как и американские, значительно превосходили немецкие, французские и английские машины, не говоря уже о тракторах и комбайнах. Ну, для испанцев Россия была куда более предпочтительным рынком сбыта.

Индустриализация в Испании продвигалась вперёд куда более быстрыми темпами, чем в России, но оно и понятно, на Пиренейском полуострове ведь не было таких морозов, как у нас. Но и в Российской империи также строилось множество новых заводов и фабрик, а потому на глазах менялась даже Средняя Азия, в которой русские наместники всё жестче требовали от баев смягчения отношения к простому люду. Русские дворяне уже требовали от них, чтобы женщины могли открыть лицо и снять с себя паранджу. Ну, а некоторые женщины во весь голос заговорили о равноправии с мужчинами и им нельзя было закрыть рот. Пусть и маленькими шажочками, но эмансипация всё же двигалась вперёд, но с этим делом мы не торопились.

Лето одна тысяча девятьсот седьмого года было для меня памятным ещё и потому, что в начале августа я познакомился со своей будущей женой. Произошло это довольно смешным образом. Показав англичанам, что мы для них куда более опасный противник, чем они могли подумать, я решил, что в Испании и, вообще, в Европе, прекрасно обойдутся без меня и приказал лететь в Бразилию. К тому времени я уже стал понемногу привыкать к тому, что являюсь для своих друзей Небесным Генералом. Как я от этого не отбрыкивался, а меня всё же вынудили им стать и Испания была последней каплей, переполнившей чашу терпения моих друзей. Когда я попросил всех надеть на голову ментальные шлемы и спросил, что мы нам следует сделать по отношению к Испании, ответить согласием на просьбу короля Альфонса или вежливо отказать, на меня обрушился просто шквал возмущённых воплей, смысл которых сводился к одному: — "У тебя что, парень, крышу сорвало? Ты наш командир, вот и решай, что нам делать с этой Испанией и её королём, а у нас своих забот хватает".