Десантник на престоле

— О, если бы я знал. Господа, боюсь, мы этого никогда не узнаем. Я, признаюсь, ее подслушал во время одной из прогулок по Москве.

— Не скромничайте, Саша, — Наталья Сергеевна лукаво улыбнулась.

— Я не понимаю вас, — Александр, смущенно покраснел.

— Признайтесь, это вы сочинили эту песню.

— О, ну что вы, как можно. Я же даже исполнить ее толком не смог. Какое там сочинил. — Попытался оправдаться Александр, но зал стал просить еще, что-нибудь из музыкальных поделок великого князя, заявив, что эта песня не в счет. Саше было жутко стыдно за свое наглые кражи чужого творчества. Но окружающие воспринимали его стыд за природную скромность, а потому вариантов у него не оставалось и он начал настраиваться на следующую композицию. Настройка шла долго, но аудитория спокойно ждала начала, так как великий князь их смог удивить. Да и мелодия, которую он поспешно пытался освоить на рояле вместе с Натальей Александровной, тоже была нова и необычна. И вот, спустя минут десять Александр на пару мгновений остановился в переборах и, слегка кивнув Наталье, начал играть и петь. В этот раз была замечательная песня Владимира Высоцкого «Баллада о борьбе».

Средь оплывших свечей и вечерних молитв,Средь военных трофеев и мирных костровЖили книжные дети, не знавшие битв,Изнывая от мелких своих катастроф.

Детям вечно досаден их возраст и быт, —И дрались мы до ссадин, до смертных обид.Но одежды латали нам матери в срок,Мы же книги глотали, пьянея от строк.

Как не трудно догадаться, Александра не выпускали из-за рояля еще часа два, пока весь репертуар, что можно было без переделок спеть, у него не закончился. И он был вынужден завершить свое выступление. Да, он произвел совершенно неизгладимое впечатление на публику, которая была поражена до глубины души. А вот на его душе было погано от того, что, как ни крутись, всем этим песням припишут его авторство. А он ведь даже их не переделывал. Исполнял как есть. Конечно, Александр никогда не страдал особым пиететом к авторским правам, считая их издержкой буржуазной спекуляции, но все равно было нехорошо. Видимо из-за того, что он лично очень положительно относился к этим замечательным авторам и считал зазорным причинять им вред. Пусть даже и настолько умозрительный. Впрочем, его муки не остались незамеченными. Он стоял у колонны и смотрел в окно, на яркую Луну, мимо которой плыли легкие клочья перистых облаков и настолько углубился в свои мысли, что не заметил, как к нему подошла Наталья Александровна и аккуратно обняла.

— Саша, что вас тревожит?

— А? О, Наталья Сергеевна, я не заметил, как вы подошли.

— Конечно, вы были так погружены в свои мысли. На вашем лице печаль. Отчего? Вы же имели большой успех в своих песнях.

— Не мои они. От того и неприятно. А ведь теперь будет досада — приклеится на них мое авторство.

— А чьи же?

— Я не могу сказать. Я их просто слышал.

— Знаете, Саша, ваша скромность похвальна, но не нужно с ней особенно усердствовать. Тем более, что песни замечательные, какая разница кто автор? Вы первым их исполнили в высшем свете. Это как пустить хорошую шутку. Неважно кто автор, важно кто ее смог правильно преподнести и дать ей хождение среди других людей. Саша, хватит хандрить. Пойдемте. Ну же.

— Куда? Что вы задумали?

— Пойдемте в кабинет. Запишем слова песен и хотя бы примерно ноты. Негоже, чтобы пропали. Ведь кроме вас их почти никто не запомнил. — Саше стало немного нехорошо, от слишком влажного взгляда Натальи Сергеевны, но он был так увлечен своими мыслями, что не придал этой детали должного значения и последовал за ней в кабинет. Впрочем, на этот действие мало кто обратил внимание, так как время шло уже ближе к утру и все без исключения дворяне, что присутствовали на данном приеме, либо дремали по различным комнаткам, разморенные усталостью и алкоголем, либо скатились в открытую попойку под веселые застольные песни. Собственно ни те, ни другие уже не видели всего, что происходило на периферии залы. Впрочем, была и иная группа участников приема, в которую по определенным стечением обстоятельств попал и великий князь. Наталья Сергеевна все же не устояла от желания первой соблазнить Александра и подошла к делу основательно. Саше же к концу бала не было особого желания сопротивляться, ибо приятный голос, замечательный шарм и прекрасная, стройная, миниатюрная фигурка, которую не смогли испортить роды, Натальи Сергеевны были неотразимы. Так что гормоны в Александре просто бурлили, но он смог найти в себе силы не броситься на эту красивую женщину сразу, как закрутилась любовная игра в кабинете, а держаться некоторое время, распаляя ее желание ласками и доводя исступления.