Десантник на престоле

И вот на эту военно-техническую идиллию со стороны владений Садли вышло нечто вроде бесформенной толпы в помятых, слегка засаленных синих мундирах. Эти ребята хоть и несли в руках дульнозарядные винтовки Спрингфилда образца 1855 года, но все равно больше напоминали богомольцев, чем армию. То здесь, то там мелькали офицеры на конях, которые безуспешно пытались хоть как-то управиться с этой необузданной стихией совершенно распущенных чудаков, которые носили звание солдат лишь благодаря какому-то чудовищному недоразумению. Саша, глядя на это, даже улыбнулся какой-то странной, таинственной улыбкой «Эко как иногда история выкручивает!» Впрочем, Сергей Семенович сделал свои выводы из этой улыбки, посчитав, что великий князь радуется легкой победе, так как «эти бродяги» по мнению Урусова, выиграть могли только чудом или Божьим попущением.

На холм Метьюз наступала первая дивизия бригадного генерала Даниэля Тайлера — самое крупное воинское соединение в этой армии северян, которое насчитывало без малого тринадцать тысяч человек. Но тут стоит оговориться — наступали они лишь в понимании ополчения середины девятнадцатого века. И это не имело совершенно ничего общего с мощными, энергичными атаками того же Суворова, и уж тем более им было далеко до легендарных эпизодов в которых русская морская пехота наводила ужас на немцев в дни Великой Отечественной войны. Северяне вели себя как какие-то чудные существа. Почти блаженные. В большинстве случаев атака представляла собой мерное, ритмичное выдвижение развернутой, густой цепи, которая пройдя шагов тридцать-сорок под огнем неприятеля, разворачивалась и со всех ног начинала убегать. Действо, которое происходило у подножья холма, было похоже даже не на бой, а что-то вроде тира.

Артиллерия весь бой даже не отвлекалась на клоунов, которые пытались вести прямую атаку на холм, и поддерживала бригаду Эванса, что обороняла каменный мост. К концу дня, правда, там от моста почти ничего не осталось, но третья дивизия северян Сэмюэля Хельтцельмана оказалась остановлена и отброшена. Александр на это особо обратил внимание, сделав пометку в своем дневнике, так как бригаду можно было существенно быстрее отбросить, нанеся более солидные потери, если бы артиллерия была чуть более современной — хотя бы просто казнозарядной. Да и 87-мм пороховой фугас был очень слабоват и вопиюще требовал перехода на более интересные начинки.

За весь бой на участке обороны бригадного генерала принца Александра был только один острый момент, когда Уильям Шерман, лично возглавив 13-ый полк, прошел западнее каменного моста по крестьянскому броду и попытался зайти в тыл к Славянской бригаде. Он, вероятно, мог добиться успеха, но Саша, понимая опасность таких моментов, заведомо подготовился к круговой обороне. Поэтому, подпустив поближе федеральный полк, Миша Скобелев метров с шестисот расстрелял его, командуя отрядом из трехсот стрелков при двух пулеметах. За пару минут обстрела от полка северян в пятьсот бойцов осталось меньше сотни. Да и тех чуть позже хорошо накрыла залпом артиллерия, когда, отступая, они попробовали перейти реку Булл-Ран по тому же броду, которым пользовались чтобы переправиться на эту сторону полчаса назад. Сложно сказать, сколько из них выжило, но вряд ли там получилось сильно больше двух-трех десятков человек. К счастью Уильям такого позора наблюдать не мог, ибо на первой минуте был убит, получив два попадания в грудь. Возглавлять атаки пехоты верхом на коне не самая разумная идея, на что Александр не преминул обратить внимание Урусова. Да и вообще всех офицеров, которые были при нем у флагштока и наблюдали за действом в бинокли.

Вечером, когда на позиции бригады прибыло командование Северовирджинской армии (в которую к тому времени уже преобразовали Потомакскую) в лице генералов Борегара и Джонсона, то на них было страшно посмотреть. У них было что-то вроде когнитивного диссонанса. Эта парочка совершенно не могла понять, что же здесь вообще произошло. Дело заключалось вот в чем. К концу дня раненных северян уже почти не осталось, так как никто их не вытаскивал с простреливаемых позиций, а потому они благополучно умирали от потери крови, пополняя число погибших. Так вот. На восточных позициях армии, где южане воевали «по старинке» по предварительным подсчетам погибло около двухсот сорока солдат противника, не считая примерно пятисот раненых, которые выживали из-за менее губительного огня конфедератов. И такой расклад считался очень даже солидным успехом. Однако в окрестностях холма Метьюз лежало две тысячи сто сорок восемь трупов. И это число казалось что Джонсону, что Борегару совершенно необъяснимым.