Десять писем

Злой рок? Роковая судьба? Моя ошибка? Случайность?... Не знаю. Надо разобраться. Запишу и продумаю все по-порядку.

Итак, в чем же суть?

Песня скелета!

Да, где-то в ней заключена вся трагедия! Но все по-порядку...

Итак, после драмы в таинственном особняке в марселе прошло уже больше месяца. И почти две недели, как я в Токио, куда вели и влекли меня нити моего дела.

Время это, как-будто не прошло даром и мне удалось кое-что нащупать. Да, безусловно, нити вели в эту "контору". Если бы розыски пришлось начинать сызноиа, я все равно не миновал этой подозрительной, и не менее таинственной чем особняк в Марселе, "конторы.

На одной из тихих улиц Токио, неподалеку от центра, стоит на вид ничем не привлекательный, четырехэтажный дом европейского типа постройки. Надписи на японском и английском языках гласят, что здесь помещается "Контора по вербовке рабочих в страны Южной Америки".

Иногда около дома и в самом доме царит небыкновенное оживление подъезжают автомобили, рикши, толпятся группы мужчин и женщин, многочисленные носильщики и курьеры снуют взад и вперед.

Иногда же дом как бы вымирает и по целым неделям, как утверждают, никто не тревожит солидного, огромного роста швейцара - японца с вежливой улыбкой объясняющего, что "контора" временно не работает.

- Тяжелые времена, - вздыхает он, - никто не хочет ехать за океан.

Владельца "конторы" никто и никогда не видел. Среди же населения проскальзывали не совсем приятные слухи. Говорили, что немало людей исчезало в этом доме, так никуда и не приехав после вербовки. Многие политические руководители, лидеры прогрессивных направлений и течений приглашались в "контору", а затем бесследно исчезали. Особенно настойчивым в их розысках показывали договоры, скрепленные их подписями, с указанием даже названия какой-либо Южно-Американской страны, но и только. Люди же исчезали бесследно.

Полиция пыталась было сунуть туда нос, но кроме нескольких служащих, в прошлом уголовников и бандитов, ничего подозрительного не нашла. А потом чья-то влиятельная рука отбила всякую охоту полиции за этим домом и последняя, казалось, утратила всякий интерес к нему.

Но кое-кто все-таки интересовался этой "конторой". И первым среди них, по-видимому, был я. Но действовал я как-будто весьма осторожно. Путем всевозможных ухищрений мне удалось установить контакт с одним из служащих "регистратуры" этой "конторы".

И вот 13 апреля... 13-го?... Безусловно совпадение! И ничего больше!

В тот вечер, 13 апреля, должна была состоятся моя встреча с этим служащим таинственной "конторы" в одном из предложенных им кафе. Последнее, на мой взгляд, ничем не отличалось от десятков подобных заведений, привлекавших посетителей небольшим оркестром, дивертисментом, набором пошлых эстрадных номеров и обязательно стриптизом.

Вдвоем со своей спутницей мы заняли расположенный недалеко от эстрады столик, полускрытый деревянными панно с вырезанными на нем драконами и удобно свисавшей портьерой.

Не без удовольствия подметил я восхищенные взгляды мужчин, с интересом рассматривавших мою спутницу при нашем проходе через зал и пытавшихся бросить на нее довольно откровенные и оценивающие взгляды и тогда, когда мы уселись за столик

На ней было ярко-красное платье с глубоким вырезом на груди. Платье едва-едва прикрывало соски ее маленьких, но упругих, изящных грудок. Черную меховую накидку она небрежно набросила на спинку соседнего стула.

К нам подбежал маленький юркий японец в белоснежном полотняном костюме и с угодливой улыбкой стал выжидать.

Посоветовавшись со мной моя спутница заказала коктейль и фрукты. Услыхав от моей "европеянки" чистейшую японскую речь, японец склонился чуть ли не до земли и мгновенно исчез.

Кажется, в эту минуту я заметил легкое колебание портьеры, отделявшей наш столик от центральной части зала. Мне даже показалось, что кто-то подошел к ней с той стороны. Особого внимания, однако, я на это не обратил. Моя ошибка? Может быть...

Между мной и моей спутницей... Даже здесь, в своих абсолютно секретных записках я не буду называть ее имени. Все может быть! Да и вообще записки... Нет! Без них мне не обойтись!

Так, между нами вновь завязался оживленный разговор, изредка прерываемый приходом официанта-японца.

Она вновь выразила сомнение в приходе "его" на свидание со мной. Я успокоил ее, сказав, что помимо уже известных ей компроментирующих "его" материалов я успел добыть еще новые, касающиеся уголовных дел "этого типа".

Высказав опасения о возможности какой-либо западни под видом свидания, она спросила имя "этого типа".

Я сказал, но тот час вспомнил свое недавнее сомнение, и новь твердо спросил ее, знает ли она "его".

И вновь она стала отрицать. И я верил и не верил ей. И от своего же бессилия разгадать ее, зверел.

Когда она сказала, что нашу связь можно если не разорвать, то "разрезать", я не выдержал и, совсем не помня себя и не понимая ее слов, залепил ей пощечину и обругал ее. А через пол минуты я был, как обычно, вознагражден страстным поцелуем.

В это время началось ревю и мы, посасывая через соломинку коктейль, принялись наблюдать за сценой.