Десять тысяч американских долларов

Альфредо снова нажал на курки. Потом еще, еще и еще. Пули пролетали так низко, что старику и девушке казалось, что они обжигают их.

— Тайну! — рычал Альфредо.

Он взял прицел ниже и пули вонзились у тела девушки, выбив облачко пыли из перины. На следующей попытке револьверы издали по сухому щелчку. Альфредо отшвырнул разряженное оружие и шагнул к кровати, на ходу вытаскивая нож.

Внезапно всю комнату заполнил грохот выстрела из мушкетона. Масляная лампа, свисавшая с потолка, разлетелась острыми осколками, а ее каркас, слабо звякнув, упал на пол. Альфредо замер на месте. Потом повернулся к двери и своим единственным глазом встретился с упорным горящим взглядом вожака. Это подействовало на разбойника, как удар молотом. Нож выпал из ослабевших пальцев. Бородач медленно опустился на колени, его руки сплелись в жесте отчаянной мольбы.

— Эль Матадор, я хотел только посмеяться над ним и над девчонкой. Губы Матадора сложились в жесткую улыбку. — А теперь мы посмеемся над тобой. В этот момент Эдж достиг верха стены и, порядком попотев за время восхождения, оказался на грани своих физических возможностей. Он, конечно, слышал стрельбу в доме на краю площади, но не придал ей никакого значения, не без основания полагая, что это его мало касается. Он висел на высоте чуть меньше двадцати футов, уперевшись плечами в стену церкви. Все что ему теперь оставалось, это уронить ноги и, прежде чем падение станет беспорядочным, схватиться за край стены. Но перед тем как приступить к этому почти цирковому номеру, он решил передохнуть и, закрыв глаза, ждал пока его сведенные усталостью руки наберут необходимую силу.

— Гринго не боится упасть?

Эдж открыл глаза. Слова, произнесенные мягким голосом, принадлежали одному из бандитов, который рассматривал американца, чуть склонив голову. Он загораживал солнце, и в ореоле жгучих лучей его лицо казалось бесконечно далеким.

— Я упражняюсь подобным образом каждое утро, — с расстановкой проговорил Эдж. — Это помогает поддерживать форму.

— А мне кажется, что вы и так в форме, а усиленные тренировки вам могут повредить. — Бандит перехватил ружье за кончик ствола и резко ударил прикладом по ноге Эджа.

Нога соскользнула со стены, Эдж потерял равновесие, тяжело свалился на землю и ушиб спину, потеряв на некоторое время дыхание.

— Впрочем, если я не прав, вы можете повторить это упражнение после обеда, — расхохотался бандит наверху. — Я все еще буду здесь и прослежу за вашей формой.

Патрульный на стене вдруг отвлекся от разбитого американца, его внимание привлекло оживление, царившее на площади. Там вопил одноглазый, уверяя Матадора в своей невинности. Недавние товарищи вытаскивали его на середину площади. Слова оправдания, прорывавшиеся сквозь рыдания, никто не слушал.

Руки несчастного Альфредо связали спереди веревкой, другой конец ее вытянули вперед чтобы большее число людей могло за нее взяться. Эль Матадор, прислонясь к стене таверны, выстрелил в воздух из револьвера, и по его сигналу вся банда перешла на резкий и недружный бег. С вытянутыми руками Альфредо не мог долго сохранять равновесие, когда в углу площади почва стала особенно неровной, он споткнулся и упал вперед. Его тело, подпрыгивая на неровной выжженной земле, потащилось дальше. Бандиты только теперь начали настоящее веселье, хохоча во все горло и стреляя в воздух.

Прежде чем их запал выдохся, они сделали два полных круга. На третьем круге они бежали уже без прежней прыти, поглядывая на вожака.

Но и того пути, который они проделали, было достаточно. Одежда Альфредо была изодрана, на теле пыль запеклась от крови. Даже его физиономия была разодрана от лба до шеи, потому что он несколько раз ударился об утоптанную поверхность площади.

Пошатываясь, он поднялся и предстал перед вожаком, ожидая приговора.

— Мы — банда! — провозгласил Эль Матадор. — Я предводитель, и ни перед кем не буду отчитываться, а поступать буду так, как считаю нужным. А ты, Альфредо…

Губы Альфредо зашевелились, но он не издал ни звука. Эль Матадор вытянул руку и указал на два столба, вкопанные перед таверной, у которых должны были кончить свои дни Эдж и Луис.

— Растянуть там! И приведите самого злого быка. Через несколько минут, когда Эдж пришел в себя, дотащился до выхода из церкви и выглянул на площадь, Альфредо был привязан между столбами. Руки его были притянуты к верхушкам, а ноги растянуты к низу столбов. Несчастный упал бы, если бы не веревки вверху.

Кроме Альфредо на площади остался Эль Матадор. Он стоял у левого столба, заложив руки за спину. Эдж был озадачен происходящим, тем более, что большая часть бандитов залезла на стены. Внезапно появился Мигель. Он скакал на своем жеребце с такой скоростью, словно сама смерть хватала его за пятки. За ним выскочил громадный черный бык.