Десятка

Дождь как назло начал ещё больше лить. Мальчик съёжился от холода и хотел уже уходить искать место для ночлежки, вытирая мокрым рукавом с лица то ли слёзы, то ли капли дождя, как вдруг он услышал ответ. Но так тихо тот прозвучал, что показалось, будто он просто ослышался. Не теряя надежды мальчишка, быстро скользнув к окошку, повторил позывной. И… О, Боже! Ответ повторился. Значит, всё-таки ему не показалось. Мальчишка моментом спустился по ступенькам к двери. Щелкнул засов, и дверь слегка отворилась, скрипнув несмазанными петлями. Мальчонка легкой тенью нырнул в щель и дверь, снова скрипнув, опять захлопнулась также быстро, как и отворилась.

Внутри у двери пришлось немного постоять, чтобы глаза привыкли к темноте, а потом он прошел в ближний правый угол и сел. Посреди комнаты стоял самодельный электрический теплонагреватель. Открытая спираль, раскаленная до ярко-желтого цвета, в одно время обогревала помещение и служила своеобразным светильником-ночником.

Немного согревшись после мерзкой погоды на улице, мальчик осмотрел комнату. Везде по всему полу на разнообразных самодельных лежанках спали люди. Свободного места не осталось нигде, только в углу, в котором сидел он сам для него всегда придерживал свободным его новый друг Пельмень.

Запах в комнате стоял тошнотворный. Немытые тела, грязная одежда, сохнущая после дождя, сумки и какие-то тряпки на полу. Неприятный запах и испарения от этих источников, соединившись в один смрад забивали воздух тяжелой вонью. И нужно было приложить немало сил, чтобы привыкнуть к этому смраду и при этом, чтобы не стошнило.

– Почему так поздно? – послышался голос Пельменя. – Мы же договорились, что не будешь задерживаться. Тут на твоё место столько желающих было, еле отбился.

– Спасибо тебе. – Ответил мальчик.

– Что спасибо? Думай головой. На тебя уже здешняя шпана жалуются.

– Что я им сделал?

– Покоя им не даёшь. Обзавидовались сволочи. Вон лежат годы.

– А что не завидовать-то? – С горечью в голосе удивился мальчик.

– Как что завидовать? Живешь, как хочешь, сам по себе. Промышляешь в этом районе, ночуешь здесь, приходишь и уходишь, когда захочешь, при этом за всё это ни копейки не башляешь.

– А почему я должен деньги платить? Ведь это же общая улица, по ней вон, сколько людей ходит, никто ведь из них не платит, значит, и я не буду.

– Дурачок, я ведь объяснял тебе уже.

– А сарай! Он вообще ничейный. Кто хочет, в нём спит. Вот смотри, почти весь местный брод собрался и все спят.

В дальнем углу послышалась возня, и чей-то хриплый голос недовольно возмутился:

– Кто это сброд?

– Э, заткнись и не рыпайся там, пока я тебе харю не растоптал! – Оборвал его властным голосом Пельмень.

– Сброд, сами вы сброд… – Не унимаясь, ворчал голос из темноты.

– Заткнись, сука! – Вспылив, зашипел Пельмень и с силой швырнул чей-то башмак, подвернувшийся под руку в угол на голос.

Голос взвизгнул от удара и замолчал.

Опомнившись, Пельмень посмотрел на мальчика и, ощупывая его ноги, спросил:

– Гаврош, я не твой башмак случайно кинул?

Мальчик улыбнулся:

– Да, нет мои на месте. – И тут же с любопытством спросил. – Скажи, Пельмень, а почему ты меня Гаврошем зовешь? Меня ведь Игорем зовут.

– Гаврошем? – Переспросил Пельмень и, по-братски положив руку на плечо мальчика, с улыбкой посмотрел ему в глаза. – Когда я тебя впервые увидел на вокзале, ты мне сразу напомнил Гавроша, такой же маленький, серьезный, боевой. Думаешь, я забыл твой укус?

Пельмень при этом потер запястье правой руки и тяжело крякнул при этом. Гаврош поежился от смущения.

– Да, ты не переживай, я не злюсь. – И, добродушно улыбнувшись, Пельмень потрепал вихры на голове мальчика. – Разве на тебя можно злиться? Кстати, а когда я спросил твое имя, ты как мне ответил?

– Ну… Игорь. – Насупившись, ответил Гаврош.

– Нет, не Игорь, а Игореша! – Пельмень захохотал.

Гаврош, еще более смущенный, втянул голову в плечи и засопел.

– Да, ладно, брат, ты не смущайся! – Успокоил его Пельмень. – Мне сразу тогда на ум рифма пришла: Игореша – брат Гавроша. Так что твоя внешность плюс имя сразу говорят за себя.

– Что?

– Что, что? – Не понял озадаченный Пельмень.

– Что говорят?

– Ну, то, что ты Гаврош.

– Ничего они не говорят, молчат и сохнут.

– Ну, ладно спи. Завтра Сморчок придет утром, он хочет с тобой поговорить.

– Я завтра утром очень рано ухожу.

– Не вздумай, Сморчок уже раз заходил, тебя не было.

– Ну, и завтра не будет.

– Ты это брось! Сморчок пацан не плохой, когда с ним не ссоришься. Кстати, как у тебя дела с батей? Нашел?

– Нет, не нашел. Мне деньги нужны. Сегодня весь день искал. – Со вздохом произнес Гаврош.

– Как же ты искал?

– Просил у прохожих.

– И что, давали?

– Не, а.… По рублю, по несколько рублей давали. Вот смотри. – Гаврош погрузил пятерню в звенящий карман и вынул горсть мелочи.

– О-о, стой, брат, спрячь свои барыши подальше, завтра светло будет, посчитаем. Сейчас только растеряем все.