Детдом

Мишка молча кивнул, исподлобья рассматривая молодого мужчину. Внешность собеседника Мишка оценить не мог (он же не телка, мужик!), но вот мускулатура, а главное почти сверхъестественная точность и экономичность движений – этому можно было только бессильно завидовать. Кай странно говорил по-русски: иногда почти чисто, без акцента, а иногда вдруг переставлял все слова в предложении, приобретал плавающий неопределенный акцент и терял окончания. В конце концов у Мишки (который был не особо интеллектуальным, но современно мыслящим молодым человеком) создалось впечатление, что в мозгу Кая судорожно, рывками пытается самонастроиться какая-то плохо установленная компьютерная программа.

– Мишка сам расстроился, как бы не больше него, – сказала Ирка. – А тот только глазами луп да луп. Молчит и улыбается. Он вообще-то нормальный? Что Олег-то говорит?

– Нормальный, нормальный. Насколько это было возможно в его жизненных обстоятельствах – даже сверх того, что все от него ожидали. Он понимает пять языков, включая язык глухонемых. На трех умеет читать и писать. На четырех – худо-бедно, но говорит.

– Да-а, – протянула Ирка. – А так, с виду, не скажешь.

– А у тебя-то как дела? – светски поинтересовалась Анжелика. – Как Люся? Володя, Никитка?

– А чего у меня? – Ирка почесала нос-картошку (типично славянская внешность, как и отрекомендовала ее Анжелика!). – У меня все так же. Люська в техникуме своем учится, хотя я, если честно, так в толк и не взяла: что это за «промышленные технологии» такие? Что она делать-то будет, когда закончит? И математика там такая сложная, я как-то в тетрадку заглянула и… Мама моя! Но у Люськи вроде пока все получается, оценки хорошие… Тьфу, тьфу, тьфу! – Ира три раза постучала по ручке кресла, на котором сидела. – Володя… Ну что Володя? Работает и пьет, пьет и работает. Все как всегда. Вот сейчас я тебе про Мариночку расскажу. Семь месяцев всего, а уже такая умница, все-все понимает…

Приблизительно минут через пятнадцать Анжелика дала отмашку. Ирка послушно замолчала.

– Никитка будет жениться или как? – спросила Анжелика.

– Да не знаю я! – с ноткой отчаяния сказала Ирка. – Как заставишь? Мы с отцом уж плешь ему за Мариночку проели. А он только усмехается. Боюсь я за него…

– А что такое?

– Да не понимаю я, чего он там в этих своих автомобилях крутится. Как бы не подставили его, как Жору, отца-то его горемычного…

Анжелика всегда полагала, что никто Жору, отца Никиты, не подставлял, и очутился он когда-то в тюрьме вполне по заслугам. Ну, а то, что там и умер – это, конечно, не повезло. А прохиндей Никитка и сам кого хочешь подставит… Но Ирка считала своего старшего ребенка белоснежным ангелочком (даже когда он стоял на учете в детской комнате милиции, и Ленка по Иркиной просьбе то стращала его всевозможными напастями, то вытаскивала из всевозможных переделок), и Анжелика с ней не спорила, так как вполне понимала бесполезность сего занятия.

– Я думаю, что Никитка умнее Жоры, – глядя на подругу честными серыми глазами, сказала Анжелика. – Да и время теперь другое.

– Твоими бы устами… – вздохнула Ира. – Ну ты-то расскажи теперь! Что это за музыканты вдруг у Светки объявились? Она говорит: ты сосватала…

Анжелика как могла коротко обрисовала подруге ситуацию и происхождение музыкантов. Ирка качала головой, удивленно вскрикивала, цокала языком, привставала, размахивала руками, требовала подробностей, в общем, являла собой картину заинтересованного и эмоционально вовлеченного в тему рассказа слушателя. Учитывая, что проблема не касалась ее никаким боком… Анжелика (которая вообще-то была профессиональным психологом и работала в консультации) рассказывала и одновременно думала о том, что Ирка от природы с избытком одарена тем, чему молодых психологов долго и часто безуспешно обучают. Она умела искренне интересоваться другими, совершенно посторонними для нее людьми, огорчаться их неудачам и радоваться их успехам. От этого, несмотря на все трудности и заурядность ее собственной судьбы, Ирка была счастливым человеком. Анжелика иногда даже завидовала подруге. Совершенно, впрочем, белой завистью…

– Ну и чего теперь, Анджа? – напористо спросила Ирка после окончания рассказа Анжелики. – Что делать-то надо, чтобы их продвинуть как следует?

– Гм-м, боюсь, что тут я некомпетентна, – пробормотала Анжелика. – Все-таки шоу-бизнес – это явно не моя епархия…

– А Светка?

– Светка, кажется, всем этим не на шутку увлеклась. Ну, ей надоело бездельничать и ее понять можно. Она же вообще-то умна, энергична… Сейчас она пытается придумать какую-нибудь концепцию их развития. Самое удивительное, что ее Настя тоже вроде бы принимает в этом какое-то участие…

– Так это же хорошо! – воскликнула Ирка. – Анастасия – это фирма. Никто же не знает, что она – Светкина падчерица. Все вокруг подумают: если Зоннершайн в этот ансамбль вкладывается, значит, дело будет…

– Именно. Так и мы со Светкой и рассуждали. Но вот у них есть явный перекос, и что тут сделать – не ясно…

– Какой перекос? – спросила Ирка.