Детектив Бестужев. Вечера на хуторе близ…

В гражданскую, Максимилиан Евгеньевич отправился на Каспий военспецом. Руководил там штабом дивизии катеров. А в Таврической губернии, вместе с белыми бушевал тиф. Екатерина Васильевна и две её старшие дочери заболели и умерли. В живых осталась только младшая, Аркадия.

Уж не знаю какими путями, но её вывезли подальше от военной контрразведки Врангеля в Херсон. Здесь, в Херсоне, она познакомилась с моим будущим отцом – Максимилианом Ласовским, судмедэкспертом уездного Херсонского ЧК.

Отец был врачом, а не экспертом, поэтому он все время просился работать в больницу. Наконец, ему нашли замену и отпустили во вновь открывшуюся сельскую больницу в Нижние Серогозы. Они переехали в село, отец поменял фамилию. Взял фамилию матери и стал Бестужевым.

Моя мать и твоя бабушка Аркадия, родила здесь в Нижних Серогозах четверых детей. Трёх девочек и мальчика. Младший, сын Алеша, братик наш, – умер от сердечной недостаточности в детстве. У него был врожденный порок сердца. С лекарствами было туго, а про операции вообще говорить не приходилось. Детей в таком возрасте ещё не оперировали.

Дед, Александр Васильевич дожил до революции, но умер в начале 1918 года от старости. Сердце уже не выдержало переживаний. Крестьяне барина не трогали, и усадьба пережила его.

Правда после его смерти, местный комитет, аккуратно поинтересовался у матери что они планируют с усадьбой то делать. Побаивались отца, хоть и бывшего, но чекиста, да и дед был не последним человеком на Черноморском флоте молодой республики.

Мама от усадьбы отказалась. Ни сил, ни средств на её содержание у них небыло, да и постановление СНК о реквизиции имущества помещиков никто не хотел нарушать. Забрали оттуда только обширную библиотеку и кое-что из вещей, мебели, картины. Все остальное сдали под опись представителю губернского совета. Потом правда, после войны, из этого фонда мама организовала сельскую библиотеку, которой и руководила почти до самой смерти.

Четыре года усадьба пустовала. И только в 22-м году там устроили детский интернат для детей сирот. Много их было на дорогах войны.

Так называемый «37-й» мы пережили спокойно, без потерь. Из Бестужевых никого не арестовали, не посадили и тем более не расстреляли. А перед войной в конце мая 1941года, мои младшие сестрички Александра и твоя мать Людмила, поехали на каникулы к деду Максимилиану Евгеньевичу, который к тому времени отслужив последние годы в главном штабе ВМФ, ушел в отставку и поселился в Подмосковье, где ему выдали квартиру.