Детектив из Мойдодыра. Том 3

Ромка иногда называет меня экстрасенсом. Я не совсем понимаю, какой смысл он вкладывает в это слово (хотя точно знаю, что не ругательный), но по части выявления скрытых улик я даже Ромке сто очков вперед дам. И по силовому задержанию – если не сто, то пятьдесят. И бегаю побыстрее – Ромка-то бегать тяжеловат, да и бежит неправильно. Нет, я не хвастаюсь, он сам меня всему этому учил. Развивал, так сказать, природный дар. А я оказалась способной.

– Джульетта, ты что там, уснула? Иди сюда!

Ну вот, «иди сюда». Как какую-то болонку! Еще бы «ко мне» сказал. Не мог, что ли, просто позвать? Я и сама вижу, что, даже несмотря на выдающуюся находку в виде женского лифчика, никаких светлых идей Ромкину голову пока не посетило, и догадываюсь, что отпечатки пальцев с бокала и бутылки принадлежат хозяину квартиры, а на втором бокале никаких отпечатков и следов кроме ярко-красных следов помады по ободку (ненавижу косметику!) обнаружить не удалось.

То есть, случай повышенной степени сложности. Значит, настал мой черед. А эти бездельники снова развеселились, заржали: «Ого, Джульетта! Ого, Ромео и Джульетта!»

Да, Джульетта! И не девочка из провинции, накрасившая губы от кончика носа до кончика подбородка и сменившая имя, чтобы покорять столичные вокзалы, а настоящая, прирожденная Джульетта. С двумя «т» на итальянский манер. Потому что мой пра-пра-пра-пра… – сколько-то там раз пра-дедушка служил при дворе Неаполитанского короля еще во времена Наполеона. Это мне Ромка объяснил и документы показал, чтобы я своим происхождением гордилась. Я и горжусь. Вот так-то, плебеи! Сами только и способны, что ржать и воздух никотином отравлять. Чтоб у вас в подъезде завелись кошки!

Я подошла. Ромка легонько хлопнул меня по спине. Ну, не совсем по спине, а несколько дальше.

– Ну, девушка, посмотри внимательно, что здесь не так.

Вообще-то, «не так» – это лишенное жизни тело и вырвавшаяся наружу кровь. Но для Ромки – это «так», иначе нас бы сюда не вызвали. Потому что мы – убойный отдел. Вернее, отдел – это Ромка, а я при нем, как всегда.

Я обогнула стол, посмотрела на окно, подумала и подошла к серванту. Одна дверца была распахнута, из ячейки выпал ящик, из которого на ковер выплеснулся поток бумажек и всякой железно-пластмассовой мелочи. Весь этот хлам практиканты уже добросовестно и безрезультатно процедили сквозь пальцы.

Вторая дверца оставалась закрытой. Ключ торчал из скважины, но я знала, что его трогать нельзя, да и рыться в ящиках – не мое дело.

Я направилась к окну, туда, где нашли лифчик, подошла и наклонила голову. Почти уткнулась носом в штору, но так и не смогла ничего разглядеть. От моего прикосновения штора колыхнулась, и тогда я снова услышала слабый металлический звук. Я нащупала источник этого звука, осторожно захватила и потянула к себе, выпутывая из переплетения нитей.

Бездельники наперегонки бросились к окну, но Ромка гаркнул:

– Стойте! Я же вам только что объяснял. Сначала все зафиксировать. Для потомков и для протокола.

Они замерли, застыли на ходу, как каменные изваяния, украшающие стадионы.

Ромка продолжал командовать:

– Цветков, а ты чего вытянулся по стойке «смирно!»? Что у тебя в руках? Фотоаппарат? Так фотографируй! Прямо отсюда… И вот еще, два шага вправо. Да, отсюда… Джульетта, отодвинь задницу – не тебя снимаем!

Очень остроумно! Я в ваши кадры и не лезу. Я, между прочим, работаю, не то, что некоторые. Подумаешь, лифчик нашли! Подумаешь: «молодец Марченко»! А я разве не молодец?

Маленький крестик с цепочкой, спрятавшийся в бахроме золотисто-коричневой шторы, в свете лампы вспыхнул фейерверком искрящихся брызг.

Я еще покрутилась по комнате, потом вернулась к столу, вопросительно взглянула на Ромку.

– Что, больше ничего? И тайников нет? Ну, ладно, и так вполне достаточно, – довольно сказал он. – Ты у меня умница!

Вот это – другое дело. Для тебя стараюсь. Я же тебя люблю.

– И умница, и красавица. Редкое сочетание, Роман Владимирович, – глубокомысленно заметил один из практикантов и ревниво добавил: – Может быть, этот крестик мы бы и сами нашли, если бы еще раз внимательно все просмотрели.

Комплимент предназначался для Ромки, а не для меня. Но он подхватил пинцетом цепочку, задумчиво разглядывал золотой крестик и пропустил похвалу мимо ушей.

Конечно, нашли бы и без меня. Года так через два. Я презрительно фыркнула и, почти вызывающе покачивая бедрами, направилась на кухню, поближе к открытой форточке.

***

– Что? Что ты сказал?

Роман неохотно отвел глаза от переливающейся ажурной вязи и повернулся к парню, который сидел на корточках у окна и ощупывал пальцами нижний край шторы.

– Умная у вас собака, говорю, товарищ майор. Надо же, сразу к окну подошла и нашла. Как будто сама спрятала.

Роман довольно улыбнулся и коротко кивнул.

– Умная. Даже слишком. Иногда самому неловко становится.

– Крестик этот в желтой бахроме – попробуй, разгляди. А еще говорят, что собаки – дальтоники.

– Да, крестик интересный, – ответил майор скорее своим мыслям, чем собеседнику. – Явно не топором рубили. Красивая вещица.