Детектив на исходе века

— Ерунда, — проронил Андросов, — мы возьмем в качестве охраны Базыкинскую полусотню и отвезем архив до станции, а там передадим под охрану железнодорожникам, и пусть у них голова болит.

— На Базыкинскую полусотню рассчитывать нельзя, — произнес Проваторов, — это первое, второе — Базыка может за нами следить и отбить архив, и третье, у меня нет уверенности, что в отряде нет еще одного человека, теперь уже Базыки.

— Ну это уже слишком, — возразил Андросов.

— Поступим так, — перебил их Краевский, — будем предполагать, что Базыка или его люди все же следят за отделом. Исходя из этого, мы завтра созваниваемся со станцией, обговариваем детали передачи груза, перевозим архив и камешки под охраной десяти надежных милиционеров во главе с исполняющим обязанности начальника отдела…

— Когда это будет? — спросил Проваторов.

— Если завтра мы договоримся с железнодорожниками, то послезавтра. Тянуть с этим делом нельзя.

— Верно, — согласился Проваторов, — а в чем же изюминка операции?

— Какая изюминка? — не понял Андросов.

— А изюминка, — сказал Краевский, — будет в том, что с Андросовым и милиционерами поедет липовый чемодан, а настоящий кофр возьмем мы с Проваторовым и поедем на станцию другим путем, причем без охраны, чтобы ни у одного сотрудника отдела не возникло и мысли…

— Да-а, — протянул Проваторов, — просто, как все гениальное.

Александр Петрович, — услышал он голос Аграфены, — сегодня вы ночуете один… мне надо к сестре срочно сходить. Я у нее и заночую…

«Началось, — подумал он, — что же дальше?»

Груша ушла, а он закрыл дверь на ключ, подтянул к ней стол, а на стол поставил швейную машинку хозяйки.

«Незаметно такую дверь не открыть, и это уж кое-что».

Потом он порылся в кухне и извлек из-за ящика с посудой гвоздодер. Вскрыть подоконник было нетрудно. Только он зацепил его изогнутым концом инструмента, как подоконник, не хуже дверцы сейфа, отошел в сторону.

Револьвера там не было. Но то, что он там находился еще сегодня, было очевидно. Он провел пальцем по смазке, оставшейся на том месте, где лежал револьвер, и выругался.

«Обложили да еще и зубы выбили, чтобы не кусался».

Однако делать было нечего. Он вспомнил совет Дервиша, чуть сдвинул кровать, свернул шинель покойного Бороды, уложил ее на кровать, накрыл одеялом, а сам лег на пол под окном.

Зашло солнце, потом появилась на небе луна. Было тихо и только скрипел тополь под окном.

Скрип-скрип…

Звук этот был монотонен и по всем канонам психологии должен был усыпить его. Но нервное напряжение было настолько сильным, что он и не думал о сне.

«Я еще боюсь за свою жизнь, — подумал он, — надолго ли меня хватит, не буду ли я завтра искать смерти, чтобы избавиться от жизни».

Луна, пробежав по небу четверть своего ночного пути, переместилась и стала освещать кровать, на ней лежала шинель Бороды, которую он оставил в наследство своей любовнице и в которой был зашит золотой ключик.

Он потрогал этот ключик через ткань своего костюма и усмехнулся. Именно за ним должны прийти сегодняшней ночью. Прав был Дервиш, четырежды прав, после того как архив найден, за его жизнь нельзя дать и дохлой мухи.

«А вдруг все закончится благополучно — он выживет, выполнит задание и вернется в Новониколаевск. Его встретят с почетом. Как же. Он профессионально сработал, разработал операцию на двух уровнях, выявил человека Огнивца, нашел архив и камешки. Теперь дело за немногим — выжить и доставить архив в город».

«Скрип, скрип…», — покачивается тополь, и в это поскрипывание включается другой звук, который можно назвать шорохом. Кто-то поднимается по дереву вверх. Он хорошо знает этот звук, как любой мальчишка, который в детстве лазил по деревьям. Вот звук прекратился, значит, человек добрался до нужной точки на тополе и некоторое время будет устраиваться поудобнее. Вот сейчас…

И он не ошибся. Раздался выстрел, потом второй, затем звон разбитого стекла, шлепающий звук пули, попавшей в шинель Бороды.

Еще добрый час Краевский прислушивался к звукам на улице, но ничего не услышал и уснул.

«Кто же придет ко мне утром? — подумал он, когда проснулся. — Правда, намного интереснее будет знать, кто не придет, кто еще сбежал из города».

В дверь стали стучать. Краевский по стенке подошел к выходу и спросил:

— Кто там?

— Мы, — раздался голос Проваторова.

Он отодвинул стол и открыл двери. На площадке стояли Проваторов и хозяйка квартиры.

— Ой, какой сквозняк, — сказала Аграфена, — у вас открыта форточка?

— Что-то вроде этого, — ответил Краевский.

Понятливый Проваторов прошел в дальнюю комнату и, увидев разбитое окно, присвистнул. Потом он осмотрел постель и похвалил Краевского.

— Там под тополем чей-то труп. Во сколько это случилось?

— Не знаю, — дурашливо ответил Краевский, — я спал как убитый.

— Образно, — сказал Проваторов и повторил, — как убитый.

— Труп опознали?

— Мне он неизвестен. Поэтому я дал команду пригласить нескольких старожилов Каминска, но они тоже его не знают. Сейчас Андросов ищет тех, кто побывал у бандитов и выжил.