Детектив США. Книга 9

— А Билл Чесс тебя вообще не интересовал?

— Ни капельки.

— Я слышал, ваш брат часто берется за бракоразводные дела, — сказал он. — Грязная работенка, на мой взгляд.

Я пропустил это мимо ушей.

— Кингсли не хотелось просить полицию найти его жену, так, что ли?

— Да, — сказал я. — Он слишком хорошо ее знает.

— Из всего, что ты мне рассказал, что-то непонятно, зачем тебе понадобилось обыскивать дом Билла, — рассудительно заметил он.

— Я большой любитель совать нос в чужие дела.

— Ишь ты, — сказал он. — Делать тебе нечего, что ли?

— Ну, скажем так, теперь Билл Чесс меня уже интересует. Но только потому, что он попал в беду и искренность его чувств вызывает сочувствие — хотя кое в чем он подонок. Если он убил свою жену, здесь будут какие-то доказательства. Если не убивал — тоже будут какие-то доказательства.

Он наклонил голову набок, как настороженная птица.

— Какие, к примеру?

— Одежда, украшения, предметы туалета — все то, что женщина берет с собой, если она уходит и не намерена возвращаться.

Он медленно откинулся на спинку кресла.

— Сынок, но ведь она не ушла.

— Тогда эти вещи должны быть здесь. Но если б они оставались здесь, Билл заметил бы, что она их не взяла. Тогда он бы знал, что она не ушла.

— Что-то не нравится мне ни то, ни другое, — сказал он.

— Но если он убил ее, ему нужно было избавиться от вещей, которые она должна была взять с собой, если бы ушла от него.

— И как, ты считаешь, он бы это сделал, сынок?

Желтый свет лампы заливал бронзой половину его лица.

— Насколько я знаю, у нее был свой «Форд». Кроме того, я бы ожидал, что он сожжет все, что удастся сжечь, а что не удастся — зароет в лесу. Топить вещи в озере было бы опасно. Но машину он не мог ни сжечь, ни зарыть. Он смог бы вести ее?

— Конечно, — удивился Пэттон. — Правая нога у него не гнется в колене, поэтому пользоваться ножным тормозом ему несподручно. Но он вполне может обойтись ручным тормозом. В «Форде» самого Билла все по-другому, там у него тормозная педаль расположена по левую от рулевой колонки сторону, рядом с педалью сцепления, поэтому он может шуровать ими одной ногой.

Я стряхнул пепел своей сигареты в маленький синий кувшинчик, который когда-то, если верить маленькой золотой этикетке на нем, содержал фунт апельсинового меда.

— Избавиться от машины — было бы для него большой проблемой, — сказал я. — Куда бы он ни отвел ее, ему нужно было вернуться, а он не больно-то хотел, чтобы его увидели на обратном пути. А если б он просто оставил ее на улице, скажем, в Сан-Бернардино, ее бы нашли и живо идентифицировали. Это ему тоже ни к чему. Самым милым делом было бы сбыть ее торговцу крадеными автомобилями, но он, скорее всего, не имел с этой публикой дела. Итак, скорее всего он спрятал машину в лесу, в пределах доступной для него дистанции пешего хода. А у него эта дистанция невелика.

— Так ты, говоришь, не интересуешься этим делом? Для человека незаинтересованного ты больно уж дотошно разбираешь его по косточкам, — сухо заметил Пэттон. — Значит, припрятал он машину в лесу. Что дальше?

— Ему нужно учесть возможность того, что машину найдут. Леса здесь пустынные, но лесничие и лесорубы сюда наведываются. Если машину найдут, лучше, чтобы в ней нашлись вещи Мьюриэл. Это дало бы ему какую-то возможность выкрутиться — пусть не из самых лучших, но все же. Например: ее убил какой-то неизвестный нам тип и подстроил дело так, чтобы подозрение пало на Билла, если убийство выйдет наружу. Или: Мьюриэл действительно покончила с собой, но подстроила дело так, чтобы его обвинили в убийстве. Самоубийство ради мести.

Пэттон размышлял спокойно и обстоятельно. Он подошел к двери, дал очередной залп табачным соком, опять уселся, взъерошил волосы и посмотрел на меня со здоровым скептицизмом.

— Первая версия, с неизвестным, возможна, — признал он. — Но не более того. И мне в голову не приходит, кто бы мог это сделать. А еще ведь остается такой пустячок, как записка.

Я покачал головой.

— Допустим, записка осталась у Билла с прошлого раза. Допустим, она теперь ушла (это он так думал), не оставив записки. Проходит месяц, от нее ни слова. Он тревожится, чувствует себя неуверенно — и показывает мне старую записку, надеясь, что она хоть как-то прикроет его, если с Мьюэриэл что-то случилось. Ничего такого он не говорил, но это могло быть у него на уме.

Пэттон покачал головой. Ему это не нравилось. Мне тоже.

— А что до второй твоей придумки, так это просто бред, — медленно сказал он. — Убить себя и подстроить дело так, чтобы кого-то другого обвинили в убийстве, — ну никак это не согласуется с моими нехитрыми представлениями о человеческой натуре.

— Тогда ваши представления о человеческой натуре слишком уж нехитрые, — сказал я. — Потому что такое уже бывало, и если бывало, то почти всегда было делом женских рук.