Детективное агентство «Аргус» [сборник]

Обед заказывал я; мы долго сидели, смакуя еду и напитки. Фосс рассказывал родословную де Эмервилей, которую знал настолько хорошо, что я спросил, не находится ли он с ними в родственной связи.

— Нет, — ответил Фосс. — Род де Эмервилей исчез: лет десять назад оставался в живых один представитель этой ветви, граф Эгмонт, но и он погиб.

Пообедав, мы вышли на улицу и направились к скверу, куда мамы и няни приводили прогуливать своих детей. Смотреть, как играют дети — одно из немногих занятий, наполняющих меня чистотой и свежестью. И причина не только в воспоминаниях детства, хотя и они оказывают воздействие, — просто дети являются самой беззащитной и искренней частью человечества, наполненной такой любовью и верой в мир и живущих в нем взрослых, что для нормального человека не оправдывать эту веру невозможно.

Возле скамеики, на которой расположились я и Фосс, бегала, подбивая вверх голубой воздушный шарик, маленькая девочка; после очередного удара шарик оказался на моих коленях.

— Ты почему одна играешь? — спросил я девочку, возвращая шарик. — Няня твоя где?

— Вон она, — девочка показала на толстую даму в зеленом, беседующую поодаль с соседкой на важные женские темы. — Мне с ней скучно, с другими веселее.

— Тем более, что другие всегда могут тебя чем — то угостить, — засмеялся Фосс и показал девочке на меня. — Если хочешь, этот дядя купит тебе мороженое.

Я удивился словам Фосса, поскольку подобных намерений не имел; однако, увидев, с какой надеждой посмотрела на меня девочка, улыбнулся, кивнул головой и, поднявшись, направился к стоявшей на тротуаре будке мороженщика.

— Дяденька! — выйдя на тротуар, услышал я голос девочки. Я обернулся. Девочка бежала ко мне, размахивая голубым шаром.

— Второй дяденька попросил, чтобы вы и ему мороженное купили, с шоколадом! — закричала девочка, подбегая.

— Куплю! — согласился я, повернулся и замер: прямо на меня мчалась, свернув на тротуар, огромная черная машина. Не раздумывая, я прыгнул на капот, прокатился по верху кузова и, отброшенный в сторону, ударился о землю. Машина, пролетев по инерции еще несколько метров, ударила девочку, подбросив ее тельце вместе с голубым шаром вверх и, развернувшись, умчалась прочь. Я успел заметить, что за рулем сидел блондин, пытавшийся позапрошлой ночью убить меня в номере гостиницы.

Полуоглушенный, на дрожащих от слабости ногах, я встал с земли и подбежал к девочке. Она была мертва; я слышал, как кричат в парке, спеша сюда, женщины. Прижав руки к груди девочки, я отключился от внешних воздействий и сосредоточился на структуре биоэнергии девочкиного тела, стараясь импульсами собственного психодинамического поля заставить ее сердце забиться и погнать кровь по венам, а деформированным органам — принять первоначальную форму. Напряжение сил было настолько велико, что я боялся потерять сознание; наконец девочка задышала и открыла глаза.

— Она жива?! — подбежавшая нянька, плача, подхватила девочку на руки. — Где врач, вызовите врача!

— У девочки небольшой шок, — успокоил я няню. — Но больница не помешает.

Кто — то из набежавшей толпы остановил такси и усадил туда няню с девочкой; подъехали полицейские. Спеша исчезнуть до официальной регистрации события, я через сквер быстро направился на параллельную улицу. Фосса, как я и предполагал, в сквере не было.

В гостинице я долго лежал на кровати, самовылечиваясь и восстанавливая энергию тела и думая, надолго ли хватит меня в водовороте изматывающих приключений.

Вечером в условленный час я спустился в холл и минут пять ждал госпожу Мюре; в ресторан мы вступили дружной, счастливой парой. Столик для нас был накрыт заранее. Госпожа Мюре блистала нарядным платьем, золотыми украшениями и многообещающей улыбкой, — надеюсь, что я в парадном костюме был не менее великолепен.

Ужин затянулся. Звучала музыка, и я несколько раз приглашал госпожу Мюре — или Марту, как она попросила себя называть — потанцевать; во время танца она прижималась ко мне пышным телом.

— А теперь посидим у меня! — категорические заявила госпожа Мюре, когда было испробовано сюрпризное блюдо — в котором сюрприз явно преобладал над вкусом, — и выпито шампанское.

Я согласился. Пока что наши разговоры дальше гастрономических или фривольных тем не распространялись и я надеялся, что у себя в комнате госпожа Мюре наконец — то объяснит цель сегодняшней встречи.

Выходя из ресторана, я обратил внимание, с каким интересом изучает меня и госпожу Мюре Коммерсант, весь вечер просидевший неподалеку от нас; мне показалось, что он подал какой — то знак, но неясно, кому.

Гостиный зал госпожи Мюре поражал красотой и изысканностью. На столе вместе с легкими закусками стояли бутылки со старыми, коллекционными винами: меня принимали по первому разряду.

— Интересный вы человек, — прерывая беседу, вдруг сказала госпожа Мюре. — Я слышала, вы умеете исчезать и непонятным образом защищаете себя от прикосновений. А мне можно до вас дотронуться?

— Женщине можно все, — машинально ответил я, стараясь понять, чего добивается госпожа Мюре, раскрывая свою осведомленность о происшествии в замке.