Дети Богов и Воинов

Я взяла его за руку. Мое сердце колотилось с такой силой, что дрожали ребра. Я не хотела, чтобы он покидал город. Я хотела, чтобы он остался со мной и поберег себя… Но если Ситрик стремится чего-то достичь, отсиживаться в Дублине нельзя.

– Ступай, но будь осторожен. Вальхалла подождет.

Я взглянула в глаза сына, горящие так ярко, что сразу стало понятно: я не переубедила бы его, даже имей на то желание.

– Живи, – добавила я. – Викингам не пристало сражаться в заранее проигранной битве. Если Шехналл явится слишком рано или ты почувствуешь, что он предаст тебя, немедленно отступай.

Ситрик погладил бороду.

– А ведь Олаф прав, – заметил он, пристально глядя на городские ворота. – Он говорил, что рано или поздно мне придется проявить себя в бою. Что же, этот час настал. Я больше не могу прятаться.

При упоминании о предателе у меня что-то сжалось внутри.

– Думай не об Олафе, а о собственной судьбе. – Я наклонилась и поцеловала сначала его клинок, а затем и обруч Амлафа. – Удачи, мой сын. Мой король.

Ситрик кивнул:

– Объявите воинам, что мы отправляемся в путь. Скажите, что боги на нашей стороне и мы застанем врага врасплох.

Фальк, Харальд, Гилла и Малморда разошлись по площади, чтобы передать эти слова воинам.

Сам Ситрик направился в чертоги и жестом позвал меня за собой. Я ускорила шаг, радуясь, что у нас появится возможность поговорить с глазу на глаз. Сын прошел через тронный зал в свои покои, склонился над колыбелью и погладил волосы Эдизии.

– Такая красивая, – сказала я, глядя на рыжие кудри внучки.

– Почему ты мне солгала? – спросил сын, не сводя с нее взгляда.

Так вот в чем дело.

Я склонила голову набок:

– О чем солгала?

– Я спросил у Фалька, что случилось с Онгвен. Он повторил твою историю слово в слово.

– Ну разумеется.

Ситрик искоса взглянул на меня:

– Видишь ли, я никогда не знаю наверняка, говоришь ли правду ты, зато сразу чувствую, когда лжет Фальк. – Он понизил голос до шепота: – Что с ней случилось на самом деле?

– Как я и сказала, она покинула Дублин по собственной воле.

– Я ее любил, а она любила нас с дочерью. Она бы никогда так не поступила.

Я сердито и тяжело вздохнула: сложно поверить, что такой умный мужчина иногда бывает настолько тупым.

– Онгвен тебя не любила, Ситрик. Она обычная шлюха, которую привлекли твое золото и могущество. – Подцепив пальцем подбородок сына, я заставила его посмотреть мне в глаза. – Ты же знаешь, что такое настоящая любовь. Ума не приложу, как ты мог купиться на ее уловки.

Ситрик отвел мою руку в сторону:

– Нет, я не знаю, что такое настоящая любовь.

– Еще как знаешь. Я тебя люблю.

– Нет, не любишь, – горько рассмеялся он. – Ты любишь мою любовь к тебе. А это совсем другое.

Я опустилась на корточки рядом с ним.

– Я понимаю, что ты злишься из-за Онгвен, но пора перестать обвинять во всем меня. Я ее не выгоняла. Я даже удостоила ее честью сидеть рядом со мной на тинге, как твою жену.

Ладонь Ситрик крепче охватила рукоять меча. Второй рукой он погладил бороду, глядя на золотой обруч, а затем медленно снял его с запястья.

– Передай его Эдизии.

– Нет. Сам передашь, когда вернешься.

– Если вернусь.

Я изо всех сил влепила ему оглушительную пощечину.

– Прекрати!

Ситрик изумленно поглядел на меня.

– Через несколько минут ты выведешь войско из Дублина, чтобы расправиться с королем Леа Мога. Перестань проливать слезы над безмозглой шлюшкой и веди себя как подобает королю. – Схватив обруч пальцами, я прижала его к груди сына. – Перед смертью Амлаф пожелал, чтобы я отдала его тебе. Если снимешь его еще раз, опорочишь память отца.

Я вылетела из его покоев и умчалась в собственную спальню, чтобы не выпалить ничего больше. Неприкрытая правда об Онгвен сейчас лишь надломит Ситрика. Пусть лучше думает, что однажды сумеет разыскать ее, чем воображает холодное разбухшее от воды тело на дне Ирландского моря. Очень скоро гнев пригодится ему куда больше, чем скорбь.

Только когда протрубили в рог, я встала с кровати и снова вышла на улицу.

К воротам я направилась с самым безмятежным видом, на который только была способна. Ситрик сидел верхом на коне во главе войска. По левую руку от него при полном боевом одеянии стояли Харальд, Гилла и Фальк, а по правую – Малморда на молодом сером жеребце.

Я остановилась рядом с Фриггой и ее дочерьми, которые провожали Харальда безудержными рыданиями. Не обращая на них внимания, я помахала воинам рукой.

– Удачи! – вскричала я, когда открылись ворота. – Женщины Дублина желают вам успеха. Мы станем молиться, чтобы ваши секиры не знали промаха, а клинки не тупились.

Остальные женщины, собравшиеся у ворот, склонили головы и тоже зашептали благословения холодному вечернему ветру. Внимая им, Ситрик кивал, а затем воздел меч над головой.

– Воины Дублина и Ленстера! – воззвал он. – Пора вновь стать хозяевами своей судьбы. Пора избавиться от гнета ирландских королей, помыкающих нами. Бриан Бору идет на наш город, но мы не станем отсиживаться за стенами. Мы встретим его на поле боя, и еще до заката обагрим траву манстерской кровью!