Дети Богов и Воинов

После темной комнаты я часто заморгала от яркого дневного света и медленно выдохнула. Девушки переглянулись, улыбаясь до ушей, и вбежали в дом. Их брат не двигался с места, а просто таращился на меня. Сжав кулаки, я бочком двинулась к Броккану, который по-прежнему сидел у стены.

Внезапно мужчина сглотнул и опустился на корточки, обхватив руками живот.

– Поверить не могу. Я думал, она умерла. – Он протер глаза. – С ней… все хорошо?

– Сайв жива и здорова, – осторожно ответила я. – Младенец тоже. Думаю, тебе стоит зайти и увидеть все своими глазами.

Забежав в дом и усевшись возле жены, он принялся нежно гладить ее волосы и шептать что-то на ухо, пока Сайв показывала ему сына. Когда младенец оказался у него на руках, он прослезился и принялся по очереди целовать ребенка и жену, а его мать и сестры, обнявшись, стояли возле кровати и наслаждались семейным счастьем. Глядя на них, я разжала кулаки.

– Ты ей помогла, тетя Фоула? – улыбнулся Броккан, взглянув на меня снизу вверх.

– Да, помогла.

Он запрыгнул ко мне на руки, и я невольно засмеялась, почувствовав на шее его теплое дыхание. Четыре пухлых пальчика погладили мою изуродованную кожу. Ему не важно, что на вид она сморщенная, красная и ободранная. Броккан еще не понимал, что ожоги делают меня уродливой, и это настолько же утешало, насколько и пугало меня. Я гадала, захочет ли он обнимать и целовать свою тетю, когда осознает, почему, увидев ее, остальные отшатываются и отворачиваются?

Я отстранилась:

– Давай-ка я вымою руки, и мы пойдем дальше.

Броккан спрыгнул на землю и подождал, пока я подойду к каменной стене с земляным фундаментом и омоюсь из чаши с водой. Как и всегда после исцеления с помощью дара, по рукам пробежала ледяная дрожь, но на этот раз мороз добрался и до внутренностей. Я услышала в голове голос Томаса: «Исцели того, поможет тебе втереться в доверие к королю Бриану».

Верно ли я поступила? Сайв – бедная молодая девушка, живущая слишком далеко от Киллало – едва ли могла помочь мне завоевать уважение Бриана, и тем не менее я помогла ей куда охотнее, чем какому-нибудь принцу, пострадавшему в развязанной им же войне. Я знала, что Томаса разочарует мой поступок, но не собиралась о нем сожалеть.

– Хотите остаться на ужин?

Я обернулась. Молодой отец добродушно улыбался, стараясь не смотреть на изуродованную половину моего лица.

– Спасибо за предложение. – Я покрепче взяла Броккана за руку. – Но вы наверняка захотите отпраздновать день рождения сына с семьей, мы только помешаем.

Он вытер руки о тунику.

– Мать рассказала, что, пока не пришли вы, Сайв стояла на пороге смерти. Без вашей помощи и праздновать было бы нечего. – Он шагнул ко мне. – Меня зовут Лонон. Я знаю, что никогда не сумею расплатиться за вашу доброту, но прошу, позвольте хотя бы попытаться.

Глядя на его серьезное лицо, я поняла: он действительно хочет, чтобы мы остались, а не предлагает из вежливости.

Я колебалась. Да, меня одолевал голод, но я сомневалась, что хочу остаться в доме, где незнакомый мужчина держит под рукой оружие.

– Прошу, – повторил он. – Моя мама, Муирин, готовит чудесную похлебку. Спросите кого угодно в наших краях: любой скажет, что это настоящая пища богов. Мои сестры – Сорха и Кейлах – тоже хотят, чтобы вы остались. Не говоря уж про Сайв.

Он жестом позвал меня следовать за ним, и я не успела возразить. Вежливый отказ, готовый сорваться с языка, исчез как по волшебству, когда Броккан раньше меня забежал в дом, предвкушая вкусный горячий ужин.

В доме стало куда чище и спокойнее, чем во время родов. Сайв лежала на свежих простынях, прижимая к груди младенца, а вокруг нее суетились сестры Лонона. Его мать, Муирин, принесла в дом плошки с похлебкой, сваренной над уличным очагом.

– Не надо малышу с самого рождения дышать дымом, – объяснила она, протягивая мне плошку. – Хорошо, что сегодня нет дождя, и я могла стряпать снаружи.

Мне показалось, что на ее добродушном лице сейчас куда меньше морщин, чем во время родов.

Мы с Брокканом взяли по плошке и уселись на скамью, стоящую вдоль стены. Остальные радостно болтали между собой, а Муирин подливала им похлебки. Даже Сайв иногда поддерживала беседу в перерывах между едой и кормлением ребенка.

– Такой красивый, – сказала младшая из сестер. – Смотрите, он уже уснул.

Муирин погладила носик младенца.

– Утомительное это дело – появляться на свет. А теперь он покушал, значит, может и поспать. – Она взглянула на невестку и поцеловала ее в щеку. – Да и маме отдых не помешает.

Сайв покраснела и забралась под одеяло, крепко прижимая к себе младенца.

– Нам пора, – сказала я, хотя на дне моей плошки еще оставалась похлебка. – Вы все устали. Броккан, пойдем.

Протянув племяннику руку, я обнаружила, что его веки слипаются, а голова почти опустилась на грудь.

– Уже слишком поздно, – сказал Лонон, глядя на темнеющее небо снаружи. – У нас за домом есть сарай. Давайте я постелю вам, переночуете там.

Будь я одна, непременно бы настояла на своем и провела ночь в лесу, но мне не хотелось мучить засыпающего Броккана. Я кивнула, пытаясь убедить себя в добропорядочности Лонона.