Дети богов

И вот пять лет назад след капитана Гармового действительно затерялся в окрестностях монастыря Недонг. Понятно, что из папочки тщательно изъяли все документы, касавшиеся непосредственно операций, проведенных с участием вервольфа. Ни одного значимого имени. Ни одной даты. Кто тренировал оборотней, как, где находилась их база, сколько их там всего набралось: рота? Батальон? Полк? Об этом мне знать было не положено. Но и имеющихся сведений хватало, чтобы понять: достать капитана Гармового будет ой как непросто. А достать надо — потому что если меч Тирфинг попадет ему в руки, а, точнее, в лапы… Привет, Рагнарек. Я вгляделся в последнюю страницу досье, к которой прикреплена была самая свежая из фотографий Гармового. Фотографий в досье вообще накопилось много, но большая часть — либо старые, черно‑белые, юношеские и детские (Маленький белый шрам на подбородке. Облупившийся нос. В ниточку сжатые губы без тени улыбки — а на заднике нарисованное море, нарисованный пляж с коньком‑горбунком и веселыми нарисованными детьми. Или — обритая шевелюра. Взгляд уже волчий из‑под густых бровей. Белейший воротничок гимнастерки). Либо нечеткие распечатки с видеокамер наружного наблюдения и даже несколько — по квадратикам увеличенные снимки со спутника. А вот последнее фото было вполне качественным. Капитан Гармовой, в костюме от хорошего кутюрье, сидел за столиком уличной кафешки. Названия города на заднике фотографии не было — то ли Вена, то ли Париж, то ли Берлин. Он сидел, перекинув левую руку за спинку стула, свесив крупную кисть, и без улыбки смотрел в камеру. В рыжих волосах чуть наметилась седина, загорелое лицо едва тронуто морщинами. Человеку на снимке можно было дать от силы лет сорок, хотя, если верить дате в правом нижнем углу, стукнуло ему уже все пятьдесят пять. Впрочем, оборотни стареют медленно. Темные глаза, казалось, наблюдают за мной из глянцевого прямоугольника, следят холодно и внимательно. Давно известный оптический эффект: помести зрачок в центр радужки… и все же мне сделалось не по себе.

…А еще — смейтесь, смейтесь, разумные — я подумал: что было бы, если бы мы трое: я, Иамен и вот этот Всеволод… Что было бы, если бы родились и выросли в одном дворе? Удалось ли бы нам стать друзьями, побратимами, как мне с Ингри и Ингвульфом? И почему‑то я порадовался, что не рос в этом дворе, и еще подумал: наверное, ни у Гармового, ни у Иамена друзей в детстве не было. И я, дурак, их пожалел, хотя ясно было: ни волчина‑наемник, ни умник‑некромант в жалости моей совсем не нуждаются.

С жучиным треском под потолком вспыхнула лампочка. Иамен отложил на минуту книжку, чтобы аккуратно задуть свечу. За окном уже серело. Над морем крался рассвет — а ночью нас уже ждал самолет авиакомпании «Малев», вылетающий рейсом Бангкок‑Будапешт.

Глава 4

Гора Буды, глаз Кришны

Что я люблю в больших международных аэропортах — так это их унифицированный стиль. В Шарле ли ты Де Голе, в Бен‑Гурионе, Гэтвике или в третьем терминале Джи‑Эф‑Кей — нипочем не угадаешь. Те же самые магазины, торгующие беспошлинным барахлом и электроникой, те же тележки и эскалаторы, чахлые бамбучины в кадках, ряды пластиковых кресел, англо‑французско‑немецкие вопли интеркома, интернет‑терминалы и все тот же безвкусный кофе в идентичных, как две обертки от Биг Мака, кафешках. Аэропорты — апогей футуристических чаяний человечества, они обращены в будущее. В то самое будущее, когда придуманная людьми глобализация наконец‑то восторжествует, и весь мир превратится в огромный международный аэропорт.

Рейс наш откладывался по техническим причинам — а, скорее, потому, что пилот загулял по местным борделям. Мы сидели в «Старбаксе». Нили и я угрюмо глотали обжигающий кофе под оптимистическим названием «Колумбийский рассвет» (а лучше бы другой продукт из Колумбии, право). Иамен пил латте. Серебряная катана, которую он ухитрился протащить через все детекторы — а нам, между прочим, с оружием пришлось распроститься еще в Непале — серебряная катана лежала рядом с ним на столе и казалась инженерским тубусом.

Отставив пустой стакан в фирменном зеленом пояске, Нили обратился ко мне:

— Один вопрос, босс.

— Хоть два.

Вот видите: под зловещим влиянием аэропортной ноосферы уже и Нили вместо привычного «Мастера» величал меня каким‑то уродским «боссом».

— Один. Вопрос такой: за чем мы все‑таки охотимся?

— В смысле?

— В смыле, за оборотнем или за мечом?

Я пожал плечами.

— Нифлинг его знает.

При упоминании о Нифлингах телохранитель мой посерел, так что я поспешно протянул ему свой стакан.

— Нили, объясняю на пальцах: в пророчестве было сказано «найдете то, что ищете». Драконьи потроха, видимо, лучше знают, что же мы все‑таки ищем.