Дети, играющие в прятки на траве

Логика в его словах была железная, и я не возражал. Мы вытащили лодку из воды, встряхнули (не такая уж тяжелая, я, при желании, и сам бы донести смог, только неудобно) и по тропке двинулись вперед, через кусты. Харрах шел первым и светил фонариком, коротко командуя: левей, правей, здесь яма, здесь густые ветки — наклонись… В итоге искололись, исцарапались мы — что там говорить! Конечно, мы ввязались в авантюру — и весьма неумную, как выяснилось позже, много бед принесшую кое-кому… Но ведь тогда-то мы не знали, ничего не знали! Мы играли в тайну. У игры свои законы. Впрочем, тайна, хоть какая-никакая, а действительно была — запретный мертвый город за рекой. Чего ж еще?!.. И вот, когда мы снова наконец-то выползли на берег — на другую сторону заброшенного островка, — внезапно хлынул ливень. Да какой!.. Укрыться было негде — не в кустах же мокрых прятаться! — а ничего непромокаемого мы с собой не взяли, два балбеса стоеросовых… Сначала было даже весело: мы хохотали, прыгали, кривлялись под тугими струями дождя, в полнейшей темноте, и я подумал даже: вот бы всех девчонок из компании сюда, вот было б визгу!.. Но довольно скоро мы насквозь промокли, выдохлись и стали мерзнуть — вечера-то нынче, почитай, осенние уже, холодные. И в летний день, когда нет солнца, очень неуютно чувствуешь себя в мокрой одежде, а теперь и вовсе… Разумеется, ни о каких прилежных наблюдениях за мертвым городом и речи не могло быть, да к тому же дождь хлестал настолько плотный, частый, что уже в десятке метров невозможно было разобрать что-либо. Вдруг сквозь вязкое шуршание и плеск дождя нам показались чьи-то голоса — с той стороны, где мы причаливали к острову. И вслед за тем раздался жуткий крик, клекочущий, исполненный смертельной боли. На каких-то несколько секунд он оборвался, а потом опять рванулся над рекой. И — снова тишина. И только что-то непонятное хрустело и с натугой топало, буквально топотало, чавкая и клацая, за мокрою стеной кустов. Не слишком-то надежная защита, что и говорить…

— Собачники, — тоскливо прошептал Харрах. — Нутром вот чувствую — они!

— А что им делать здесь — впотьмах, в такой-то ливень? — усомнился я.

— Да именно сейчас-то самая для них погода, — зло сказал Харрах. — Конечно! Им теперь раздолье, и концы, как говорится, в воду… Слышал крики? Это они там кого-то… Мстили, значит. Или просто, чтобы запугать — других. Нам бы отсюда сматываться надо. И скорее!

— Но куда? — опешил я. — Сам говоришь: назад дороги нет. Неужто, думаешь, их много и они придут сюда, на этотберег? Сомневаюсь.

— Ну и зря! Они по одиночке не работают, — сказал Харрах, то ли от холода, то ли от страха лязгая зубами. — Могут и не появиться — так, в теории… Не захотят, или спугнет их кто… Но ежели придут и вдруг увидят — крышка, посылай всем пламенный привет. Да нет, понятно, они примутся прочесывать весь остров. Подстраховка, знаешь… Оставлять следы они не любят.

— Объяснил!.. Куда же нам

деваться? — повторил я свой вопрос, тихонько ударяясь в панику.

— Куда? Действительно — проблема… Плыть обратно вокруг острова — опасно, я бы не рискнул… — вслух начал рассуждать Харрах. — Да и река от ливня аж бурлит… И далеко теперь — до дома-то. Отсюда — далеко. Потом: они могли и там, на нашем берегу, на всякий случай выставить дозоры. Патрулей из города боятся, гады!.. А впотьмах пойди-ка знай, куда причалишь… Нет, назад нельзя.

— И тут — нельзя, — уныло подхватил я. — Западня, ловушка… Ну, и что теперь нам делать, а?

— И вправду — что? — Харрах немножечко помедлил. — А давай-ка — в мертвый город!

— Ты с ума сошел! — перепугался я.

— Ну, почему? Все — выход, даже лучше остальных. Туда собачники не сунутся — не их епархия. На деле-то они — трусливые скоты… А плыть — почти что рядом… Уж гораздо ближе, чем до дому. Я когда-то слышал: тут протока узкая… Впотьмах — и то не промахнешься. Да к тому же там какие-то дома еще остались, мне Яршая говорил. Укроемся в подъезде или в подворотне, или под навесом где-нибудь, хотя бы дождь пересидим, обсохнем… А как рассветет, пораньше поплывем назад. Собачники стараются днем на рожон не лезть… Пока.

— Ох, нагорит же нам за это! — всполошился я. — Вот чувствую нутром…

— Дурак, о чем ты говоришь?! — зло прошипел Харрах. — Подумаешь, ругаться будут!.. В первый, что ли, раз? Да, может, не узнают вообще! Ни ты, ни я — трепаться ведь не станем. Если только кто-нибудь увидит…

— Я, конечно, промолчу, — кивнул я, — но уж как-то… Словом, не сердись…

— А с жизнью ты сейчас не хочешь распроститься? Тебе чтоважней, не понимаю?! Думаешь, я сам туда хочу? Но нет другого варианта!

— Ладно, черт с тобой, — тихонько сплюнул я в густую пелену дождя. — Поплыли. Только отговариваться после будешь сам! Если и тамнас не прихлопнут…

Вновь — совсем уже недалеко — раздался жалкий полувыкрик-полустон, и тотчас злобно заворчали чьи-то голоса, зашлепали по грязи чьи-то башмаки…

— Давай! — шепнул Харрах.