Дети хлебных времен

- Куда ты запропастился? - Руки Беаты обвили шею проводника. - Нужно было осмотреть ноги Кревета. - Ну и как? - По-моему, выглядят вполне сносно. Так и должно быть после целительных болот. Бедолага еще немного прихрамывает, но это скоро пройдет. - А мои ножки ты не хочешь осмотреть? - Она задышала ему в ухо, губами коснулась мочки. - Хочу, - признался он. Туман вновь заволок сознание, на добрых полчаса проводник забыл обо всем на свете. Даже о том, что неделей раньше Беата числилась в подружках у Роха. В самом деле, что с того, что числилась? Было и сплыло. Жить нужно сегодняшним днем. Живущие прошлым - обречены на печаль, живущие будущим - на жестокосердие по отношению к настоящему... Позднее, стараясь ступать чуть слышно, они вернулись в утлую землянку. Но там еще не спали, - слушали горбатого старика с культей вместо левой руки. Незаметно прикорнув у порога, Согомак тоже прислушался к дребезжащему голосу калеки. - ..Ума не было, вот и пошли за ним. Ровнехонько по следам. Заплутать сложно. Где следов нет, так обязательно кучка помета. Известное дело, цефалы - твари ленивые. Бродят обычно одной и той же тропкой. Опять же борозды от когтей, они же когти-то свои не стригут, не точат... - Ты про еду давай, что нам твои когти! - Еда, само собой, в пещере оказалась. Целая гора. То есть, если трех рослых тараков друг на дружку поставить, вот такая высота и окажется. Кто-то из слушателей звучно присвистнул. Рассказчик довольно закивал головенкой. - Да уж, гора там скопилась приличная. Чего там только не было! Хлеб с картошкой, понимаешь, мясо с овощами, лапша, рожки - ну чистая Райская Чаша! Жаль, мало нас было, да и много ли мы сумели бы поднять? В общем пришлось попотеть. Одних ходок, помню, двенадцать штук сделали! - Двенадцать? - Восторженно ахнул Рох. - Это круто! - На последней ходке меня цефал и заприметил. Я чуть подотстал, понимаешь. Лямки чертовы развязались, пришлось остановиться. А тут он как раз и вперился всей тушей в пещеру. Я на стену - он за мной. Я выше, а он, собака, на задние лапы встает. Благо щель какая-то попалась, - я туда и втиснулся с разгона. Все равно как пробка в бутылочное горло. Только тогда он меня и клацнул. Сумку вырвал, а заодно и руку отхватил. Как раз по локоть. - А дальше-то что было? - Дальше отсиживался. Рану кое-как перетянул, старался не стонать. Цефал-то мимо еще несколько раз проходил, но то ли попривык к моему запаху, то ли неинтересно ему стало. Какой прок в старом калеке? - Старик со вздохом погладил изувеченную руку. - А дней через пять я оттуда выбрался. Еще и окорок с собой прихватил, чтоб не пустым возвращаться. - Ну, ты, дед, даешь! - А что! Чай, моя рука стоила того окорока. Можно было и больше прихватить, только с одной клешней да в моем состоянии много ли унесешь? - Да уж, мы бы там не растерялись, - вздохнул Сыч. - В пару ходок сумели бы затариться. - Согомак говорил, что там тоже хватает отравы. Неуверенно напомнил Кревет. - А то мы не поймем - что отравлено, а что нет! - Хмыкнул Рох. - Нюхалка тебе для чего дана? - Не-е... Я бы туда точно сходил! - Сыч мечтательно погладил себя по животу. Воодушевленный чужим вниманием, старик снова заговорил: - Это что, мы раз в Америке были - вот где житуха так житуха! Одна беда - нашего брата там невпроворот. Теснотища жуткая! Зато и Вихри неуклюжие да неловкие, то и дело промахиваются. Сам видел, как на тамошней Пашне народец жирует. Десятками по полям бродят, и никто их не трогает. - Вот это да! Это я понимаю! - Сыч даже привстал на своих нарах. - Потому и рослый народец, что ест от пуза. Иной раз такие толстомясые попадаются, что двое наших не обхватят. - А к чужакам как они относятся? Не трогают? - Какое там! - Старик пренебрежительно махнул культей. Вид на жительство дают сразу. А можно и вовсе без всяких бумажек жить. Это наши, пожалуй, их могут обидеть. Потому как злые голодные. Ну, а тем дундукам все до лампочки. Что делить-то? Пищу? Так ее там на всех пашнях - и верхних, и нижних. Брага тоже, слышь, попадается. Целыми озерами. Мы, правда, не пробовали, но иные любители находились. Дурели с трех глотков. Песни начинали орать, контроль теряли. Все равно как на капельных болотах. Помню, двое напились из горючего озера да и убрели куда-то среди дня. Думали, точно крышка парням. Ничего... Вернулись. Рассказывали, какой-то шальной Вихрь пытался их догнать, а они брызнули врассыпную, он промеж них и врезал. - Пространство пьяных оберегает. - Пробурчал Жук. Помолчав, добавил: - До поры, до времени. - Что ж ты, дед, там не остался? - Так ведь чужая сторонка - она завсегда чужая. Конечно, тепло, сытно, а все одно домой тянет. - Домой! - Хмыкнул Сыч. - Эту конуру ты называешь домом? Согомак прикрыл веки. Усталость давала о себе знать. Того, что не отняла дорога, сумела выпить до донышка любвеобильная Беата. Засыпая, он краем уха продолжал внимать рассказам об Америке и Райской Чаше, о пещере цефалов и свободном народе лесных пургов. Голоса усыпляли, наполняли голову дремотным туманом. Шестое чувство ничего не нашептывало. Мгла - мохнатый зверь без лица - склонилась над ним, теплым языком слизнула, переправив в беспросветную утробу.