Дети Хурина. Нарн и Хин Хурин

– Затмился твой взор, Гвиндор, – промолвила она. – Не видишь ты либо не понимаешь, что между нами происходит. Должна ли я ныне подвергнуться двойному унижению, открыв тебе правду? Ибо я люблю тебя, Гвиндор, и стыдно мне, что не люблю я тебя сильнее, однако владеет мною любовь более великая, с которой не в силах я совладать. Не искала я этой любви – и долго старалась не замечать ее. Но если сострадаю я твоим горестям, пожалей и ты меня. Турин не любит меня и никогда не полюбит.

– Ты говоришь так, чтобы снять вину с того, кого любишь, – возразил Гвиндор. – Отчего же он ищет с тобою встреч, и подолгу сидит с тобою, и уходит, немало обрадованный?

– Потому что и он тоже нуждается в утешении, ибо разлучен с родней своей, – отвечала Финдуилас. – У вас у обоих свои нужды. Но как же Финдуилас? Мало того, что вынуждена я признаться в безответной любви; так ты теперь упрекаешь меня в том, что слова мои – ложь?

– Нет, женщина в таком деле редко обманывается, – отвечал Гвиндор. – И немногие станут отрицать, что любимы, будь это правдой.

– Если из нас троих кто и вероломен, то это я; да только не по своей воле. Но что же собственная твоя судьба, что слухи об Ангбанде? Что смерть и разрушения? В повести Мира Аданэделю отведено место не из последних; и однажды, в далеком будущем, он померяется силой с самим Морготом.

– Он исполнен гордыни, – промолвил Гвиндор.

– Но и милосердие ему не чуждо, – отозвалась Финдуилас. – Сердце его еще не пробудилось, однако неизменно открыто для жалости, и отвергать ее Турин вовеки не станет. Может статься, что жалость – единственный ключ к его сердцу. Меня же он не жалеет. Он благого веет предо мною, словно я – мать ему и притом королева.

Возможно, Финдуилас и не ошибалась, провидя истину зорким взглядом эльдар. Турин же, не ведая, что произошло между Гвиндором и Финдуилас, был с нею все ласковее и мягче, по мере того, как становилась она все печальнее. Но однажды сказала ему Финдуилас:

– Тхурин Аданэдель, зачем скрыл ты от меня свое имя? Ка бы знала я, кто ты, чтила бы я тебя не меньше, но лучше понимала бы твое горе.

– Что ты имеешь в виду? – спросил он. – Кто же я таков, по-твоему?

– Турин, сын Хурина Талиона, вождя людей Севера.

Когда же Турин узнал от Финдуилас о том, что произошло, он пришел в ярость и сказал Гвиндору так:

– Дорог ты мне, ибо спас мне жизнь и уберег от зла. Однако теперь худо поступил ты со мною, друг, выдав мое настоящее имя и призвав на меня судьбу мою, от которой тщусь я укрыться.

И ответил Гвиндор:

– Судьба заключена не в твоем имени, но в тебе самом.

* * * Во время этой передышки, когда вновь возродилась надежда, и деяниями Мормегиля мощь Моргота обуздана была к западу от Сириона и в лесах воцарился мир, Морвен, наконец, бежала из Дор-ломина вместе с дочерью Ниэнор и отважилась на долгий путь к чертогам Тингола. Там ожидало ее новое горе, ибо не нашла она Турина: ничего не слышали о нем в Дориате с тех пор, как Драконий Шлем исчез из земель к западу от Сириона; но Морвен и Ниэнор зажили в Дориате гостями Тингола и Мелиан, в чести и холе.

Глава XI

Падение Нарготронда

Пять лет спустя после прихода Турина в Нарготронд, по весне явились два эльфа и назвались Гельмиром и Арминасом из народа Финарфина; и сказали, что есть у них поручение к владыке Нарготронда. Ныне же Турин командовал всем нарготрондским воинством и единовластно распоряжался в делах войны; воистину сделался он горд и непреклонен, и стремился всем распоряжаться по желанию своему и так, как считал нужным. Потому гостей привели к Турину; но Гельмир молвил:

– С Ородретом, сыном Финарфина, станем говорить мы.

Когда же явился Ородрет, сказал ему Гельмир:

– Государь, мы – подданные Ангрода, и после Нирнаэт оказались далеко от родных мест; в последнее время жили мы среди народа Кирдана близ Устьев Сириона. И вот однажды призвал он нас и отослал нас к тебе; ибо сам Улмо, Владыка Вод, явился ему и предупредил его о великой опасности, что уже нависла над Нарготрондом.

Но Ородрет заподозрил неладное и отвечал так:

– Отчего же тогда вы пришли сюда с севера? Или, может статься, были у вас и другие дела?

На это молвил Арминас:

– Да, государь. Со времен Нирнаэт неустанно ищу я потаенное королевство Тургона и до сих пор не сыскал; и боюсь я теперь, что за этими поисками слишком долго откладывал я наше поручение к тебе. Ибо Кирдан отослал нас на корабле вдоль побережья, радея о быстроте и скрытности; и высадили нас в Дренгисте. А среди морского народа были и те, кто за минувшие годы пришел на юг посланцами от Тургона, и заключил я из их намеков и недомолвок, что Тургон, возможно, и поныне живет на севере, а не на юге, как полагают многие. Но не нашли мы того, что искали – ни следов, ни слухов.

– Зачем разыскиваете вы Тургона? – спросил Ородрет.

– Затем, что говорится, будто королевство его долее прочих выстоит против Моргота, – отвечал Арминас.

Недобрым предзнаменованием прозвучали эти слова для Ородрета, и нахмурился он.