Дети-крестоносцы

Всадники, переехав речку вброд, понеслись дальше; а Николетта и Франсуа бросились к одной из коз, у которой копыто коня переломило ногу. Пока Николетта её примачивала и перевязывала, Франсуа собрался уходить.

— Прощай, Николетта, — сказал он, — мне всё-таки хочется отыскать телушку дяди Жозефа; я не могу уйти, оставшись перед ним в таком долгу!

— Так ты решительно уходишь? едва слышно проговорила Николетта.

— Прощай, прощай! — ответил, наскоро поцеловав её, Франциск; и взбежал на пригорок.

II

Охота

Юноша, переехав речку вброд, скакал к лесу, принадлежавшему старому графу, отцу его.

Мальчик горл нетерпением скорее приступить к охоте. Ему сегодня исполнилось четырнадцать лет, и в первый раз он получил позволение поохотиться на кабана; его сопровождал старый Бертольд, который заведовал в замке графской охотой. Сам же граф, страдая от раны, полученной в молодости во время одного из крестовых походов, никогда уже больше на охоту не ездил.

Подъехав к хижине полесовщика, молодой граф и Бертольд застали здесь ещё охотников и ловчих с собаками на смычках и сворах. Псари спешили снять с гончих ошейники; соединившиеся пары весело прыгали и лаяли, но их скоро стали направлять на след.

Между тем, в ожидании минуты, когда зверь выбежит, молодой граф пожелал покушать, велел слугам достать привезенный ими завтрак, вино и принялся угощать как Бертольда, так и других охотников.

Только что они расположились, как поднялся протяжный лай собак, напавших на след зверя. Бертольд первый вскочил и живо взял в руки рогатину со стальным остриём, не отстал от него и граф; затем все, в порядке, определённом Бертольдом, заняли места на поляне, куда собаки вскоре выгнали кабана. Вот он мчится, опустив рыло в землю и не замечая поджидавших его ловчих. Собаки, спущенные со свор, настигают его, норовят схватить его за уши. Окруженный со всех сторон вепрь прислонился к дереву и отчаянно защищался.

Молодой граф готов был сейчас же броситься на разъярённого зверя, но посмотрел на Бертольда: что он скажет... Старик подаёт знак и все сообща бросаются на кабана. И зверь вскоре падает убитый, успев, однако, сильно поранить Бертольда в ногу. А граф в восторге и, желая скорее возвратиться победителем домой, громко трубит сбор.

III

В замке

Не ранее вечера возвратился он в отцовский замок, стоявший на горе, вблизи города, которым старый граф управлял от имени короля. Графиня, нежно любящая мать, давно уже беспокоилась за молодого охотника; лишь только сын её вернулся, она велела позвать его к себе; и юноша не успел даже, как собирался, обойти насесты своих любимых соколов. Бодрый и довольный удачей, он почти вбежал в комнату матери, бросился ей на шею и поцелуями предупредил выговор, которого ожидал. Живому мальчику не сиделось спокойно под сводами гостиной, и глаза его быстро переходили от одного предмета на другой, останавливаясь то на последних лучах солнца, озарявших разноцветные стекла стрельчатого окна, то на резных украшениях громадных шкафов или на ликах святых, изображённых во весь рост. Вместе с тем, он вкратце рассказывал о своей утренней поездка: он знал, что его мать, любительница соколиной охоты, слушала неохотно о травле собаками такого опасного зверя, как кабан. Наконец, перебив сам себя, граф предложил матери сыграть с ним в шахматы.

— Нет, Анри, — отвечала она, — ты знаешь, я не очень люблю эту игру; а главное, я боюсь, что ты слишком её полюбишь...

— Нет, я редко играю, разве только с Жеромом, — робко заметил сын.

— И, признаюсь, мне очень не нравится, что ты постоянно возишься с этим мужичонком; ведь он не что иное, как сын твоего конюха! Вспомни Россильона: он так полюбил сына одного из своих слуг, что сделал его самым близким своим другом. Мало того, он нашёл для него богатую жену, дал ему прекрасные поместья. И что же?! В конце концов, этот друг продал своего господина злейшим его врагам!

— А что, мама, как бы мне достигнуть славы Россильона? — спросил Анри, желая переменить предмет разговора.

— О, подражай только примеру славных наших рыцарей. Без них не взят бы был святой город Иерусалим, — отвечала мать.

Тем временем в комнату вошёл старый граф.

Жена и сын его не замечали: он стоял, между тем, неподалеку от них и любовался наследником своего древнего рода. В ранней молодости граф был уже раз женат и имел сына, но смерть унесла и сына и его мать; и уже в преклонных летах граф вступил во второй брак, от которого и родился Анри; понятно, что отец в нём души не чаял. При последних словах жены он нарушил молчание:

— Да, сказал он, через насколько лет ты будешь рыцарем, Анри, и достойным тебе образцом может служить именно храбрый Россильон. Как он честен и добр! Какой славный товарищ на войне, на охоте, за шахматной доской! Это прекрасная, чистая душа: для нуждающегося он брат, бедные его благословляют...

— А я, папа, сегодня задавил, кажется, козу старухи, что живёт у брода, — сказал Анри, вспомнив о своей неосторожной скачке.