Дети-крестоносцы

— Зачем ты надо мною смеёшься?

— Я не смеюсь, — возразил Жак, — я называю тебя так, как все мы привыкли во время похода называть нашего вождя.

— Нет, я уже не вождь...

— Почему это? Ведь всё наше дело ещё впереди.

— С тех пор, как чудо перехода не совершилось, я уже не верю в своё призвание. Ах, зачем оставил я милую Францию! На кого покинул мою дорогую мать!.. Стефан заплакал. — И, знаешь ли, — продолжал он, — у меня есть предчувствие чего-то ужасного... Что ожидает нас впереди? Эти люди, которые везут нас...

В это время вдруг надвинулись тучи, полил сильный дождь, волны закачали из стороны в сторону не особенно прочное судно, подбрасывая его все выше, кидая его все глубже... Целая ночь прошла в страхе и борьбе. Наконец, пред рассветом с ударом о подводный камень судно залило водою, и оно пошло ко дну. Франциск и Стефан были хорошими пловцами; они вы- брались на расстилавшийся перед ними пустынный берег. Их вскоре снял однако ж с этого острова один из уцелевших марсельских кораблей.

* * *

Вступив в разговор с одним из матросов, Франциск узнал, что через два-три дня хорошего плавания судно придёт в Александрию.

— Это уже и есть святая земля? - наивно спросил Франциск.

— Как святая! - возразил матрос, - Там живут только нехристи-душегубы.

— Так, значит, оттуда мы пойдём пешком?

— Ну, уж это вряд ли. Дело ясное, всех вас выведут на александрийский базар, и мусульманские купцы охотно раскупят такой свежий товар. Мальчишки для услуг и утех всегда нужны в богатых домах. Удивляет меня только, - продолжал матрос, не замечая в какое состояние привели чувства Франциска его последние слова - как это всех вас до сих пор не заковали в цепи? Это у нас... Э! Брат! Стой!

В мгновение ока Франциск вскочил на борт, порываясь броситься в море. Но матрос успел схватить его за ногу и втащил обратно на палубу. При этом Франциск с такой силой ударился головой о борт, что потерял сознание...

— Я говорил, что надо было заковать этих щенков, - объяснял матрос сбежавшимся на шум товарищам, - этак и другие захотят отведать морской воды.

Не прошло и часа, как вся партия юных крестоносцев, и прежде всех Стефан и Франциск, несмотря на крайнюю слабость последнего, были скованны по рукам и ногам и в таком виде спущены в трюм.

К ночи Франциск очнулся, слабым голосом стал просить воды, но никто не слышал его, кроме злополучных товарищей, которые не могли пошевелиться.

Франциск снова заметался в страшном бреду... Он угасал, как свеча. Когда при входе в александрийскую гавань открыли трюм и стали осматривать живой товар, Франциск оказался мёртвым.

С охладевшего трупа сняли цепи и бросили его в море.

* * *

XIII

В Италии

Наконец, и с Рейна измученные и истощенные кое-как добрались крестоносцы до Ломбардской долины. Итальянцы встретили их крайне недружелюбно: эта толпа оборванцев, по большей части ребятишек, возбуждала лишь насмешки и общий хохот.

— Куда вам в святую землю, крысы этакие? — говорили им. — Вы посмотрите на себя, на что вы похожи! Да и передохнете вы все дорогой.

И бедным, изнурённым детям ни разу даже не пришлось провести ночь под крышей. Силы их истощались; многие из них в изнеможении падали на дороге. Приходилось здесь и бросать их: тащить за собой больных не было возможности. Некоторые так и умирали от голода; другие делались добычею волков; многих подобрали на дороге окрестные жители и обратили в рабов, обременяя их тяжелыми полевыми работами.

Как мы знаем, предводителем немецкого крестового похода считался десятилетний мальчик Николай.

Духовный отец этого ребенка, человек бессовестный, брал себе всё, что добрые люди жертвовали деньгами и вещами на крестоносцев. А мальчики страдали от холода и голода.

Двадцать пятого августа прибыли они в Геную. Начальник города не пустил их далее заставы; и несчастные принуждены были пройти дальше, к Бриндизи. Очень немногим и, в том числе Николетте, удалось остаться в Генуе: её приютское платье обратило на себя внимание одного старого монаха, который ласково обратился к ней с расспросами. Николетта рассказала монаху всё, что с ней случилось.

— Бедняжка! — сказал он, — так ты не знаешь, какая участь постигла детей, отплывших из Марселя?

Он сообщил ей, что все они были проданы в неволю. Николетта стояла, как пораженная громом, только слёзы ручьями текли по её бледному, кроткому лицу. — Не падай духом, дочь моя! — утешал её монах. — Быть может, папа или король выкупят несчастных, и, если только твой брат не утонул во время бури, то он вернётся на родину. Тебя же я пока устрою в здешнем женском монастыре. Если ты умеешь ухаживать за больными, то тебе найдется немало дела в лазарете. Пойдём со мною!

Николетта покорно последовала за своим новым покровителем.

В лагере крестоносцев было, между тем, далеко не спокойно. Все громко обвиняли Николая и его отца, за этот бедственный поход; говорили, что денег скоплено много, и есть на что купить хлеба, достать одежду и обувь для голодных, оборванных ребятишек. О походе в святую землю не было уже и речи: все хотели вернуться по домам.