Дети неба / Дети Солнца

Глаза, пристально следящие за мной, из светло-серых превратились в пару абсолютно тёмных бездонных колодцев, заставив меня похолодеть от догадки.

— Я понимаю, что не имею права… Но… только один раз, — на последнем слове голос говорящего окончательно охрип, а я малодушно засомневалась стоит ли того человечество…

— После я сделаю все, что скажешь, только разреши…

И не договорив, тритос стал неумолимо наклоняться ко мне…

(Матерь Божья и Тысячи светлых ангелов, это что сейчас происходит?!)

В панике забилась в сжимающих меня руках, живо напоминающих стальные тиски. Растерялась настолько, что напрочь забыла про огонь и про причину, по которой мы собственно здесь сегодня собрались.

В голове звенела только одна мысль — меня изнасилует тритос…

И никакой-нибудь, а тот, которого я ненавижу всей душой своей!

Зажмурилась, уперлась в широкую грудь иного, ладонями вдруг ощутив бешено бьющееся сердце тритоса. От удивления глаза сами собой широко распахнулись, и я узрела его лицо. Совсем близко от моего. Его тёплое дыхание на моих губах. Мое сердце замерло. Время застыло. Шершавые и прохладные, губы тритоса прикоснулись к моим. Я судорожно втянула воздух через нос, ощутив скользящие под курткой по моей коже горячие ладони. И он поцеловал меня. Медленно. Слишком медленно… это как умирать, но так и не умереть. Это как все мои мучения, прокрученные в обратную сторону и перезапущенные с самого начала…

Лишь ощутив его язык у себя во рту, наконец смогла пошевелиться и, полностью придя в себя, оттолкнула увлекшуюся сволочь. Тот удивлённо вскинул бровь и разжал руки, а я, оставшись без поддержки, полетела вниз, увлекаемая силой притяжения моей родной планеты. Меня закрутило, как тряпичную куклу, швыряя из стороны в сторону и больно ударяя о восходящие потоки ветра. Совершив очередной кульбит, увидела чёрную точку, застывшую в небе.

Я падала вниз спиной, видела свои мотающиеся ноги.

Бьющие по лицу волосы мешали рассмотреть, но все же я заметила, что точка стала стремительно увеличиваться.

(Интересно, успеет?) — отрешенно подумалось мне. В ушах стоял оглушительный свист рассекаемого моим телом воздуха. И даже как-то вдруг захотелось отвернуться от приближающегося "спасителя" и встретить землю лицом к лицу, и успокоиться уже. Так вот меня кидало из состояния полного самоотречения ради спасения человечества в малодушное желание покончить со всем и поскорее уже.

Иной поймал меня. Испуганный и бледный. Да ещё и злой. Едва он приблизился ко мне на достаточное расстояние, я вцепилась окостеневшими пальцами в ворот расстегнутого плаща, неожиданно ясно понимая, что умирать все же еще рано.

Тритос попытался смягчить траекторию падения, вырулив по дуге. Скорость была бешеная, нужно было успеть затормозить. Едва не прошив многоэтажку, свернул в последний момент и приземлился, судя по свободному пространству, где-то на стадионе или что-то типа того. За тритосом на земле осталась вспаханная борозда — такой своеобразный тормозной путь. И сейчас он стоял почти по колено в земле и все ещё держал меня на руках.

— Прости, — одними губами прошептал иной и, выбравшись из канавы, попытался поставить меня на землю.

Он то поставить поставил, а вот я не встала. Ноги подкосились, и я сползла по тритосу вниз к его ногам. Со мной что-то было не так. Конечно, я понимаю, что то состояние, в котором я нахожусь последний год, с трудом можно назвать нормальным, но все-таки вот сейчас была вообще жесть. Воздух с хрипом вырывался из пересохших губ, обдирая горло. Я дышала, но не получала от этого никакого удовлетворения. Словно воздух входил и выходил обратно, совсем не задерживаясь в моем организме. Да и в груди что-то как-то стало вдруг пусто.

Перестав обнимать ноги, видимо, окаменевшего тритоса, уселась и, выпрямившись насколько это вообще было возможно, трясущимися руками расстегнула куртку и очехуела. Какого? Что вообще…

Первый шок от увиденного стремительно переродился в ужас, который в свою очередь плавно перевоплотился в истерику, а та угасла на выходе, растворившись во вдруг возникшей пустоте, и все, что я смогла, это только криво усмехнуться:

— Понятно почему не дышится.

В моей груди была дыра — круглое отверстие размером с футбольный мяч. И в нем полыхало пламя, облизывая чёрные обугленные края прогоревшей насквозь плоти.

Среагировав на прозвучавшие слова, тритос опустился передо мной на корточки. В серых глазах металось что-то темное, напоминающее безумие. Плотно сжатые губы вздрагивали так же, как и острые крылья носа. А потом тритос зарычал, живо напомнив раненого зверя, и, согнувшись, склонился к земле, уперевшись в неё кулаком.

Он молчал. Белые волосы касались земли и надёжно закрывали от меня лицо вздрагивающего иного.

Нормальная такая ситуация — у меня дыра в груди, а он истерит. Скривилась, прочистила горло, попутно успев в очередной раз удивиться тому, что я вообще ещё жива и даже дышу. Только вот во что — непонятно. Да и плевать. Не правда ли?

Медленно поднявшись, прохрипела: