Дети войны

Куда мне идти? Я хорошо знала эту часть города, но будто бы потерялась. Стояла и сжимала ремень ружья – его тяжесть давила на плечо, тянула вниз, успокаивала. Хорошо, что хотя бы оружие осталось со мной. Мимо шли люди, разговаривали и смеялись, каждый знал свою дорогу, у всех была цель. Но не у меня – куда мне идти, зачем?

Я даже не успела попрощаться, когда я теперь их увижу?

– Бета? Что случилось?

Я обернулась на голос.

Вэлти остановился рядом, осторожно взял меня за плечо – словно боялся, что я вырвусь и уйду, не ответив. Наклонился ко мне, смотрел встревоженно, и я не смогла промолчать.

– Коула и Кори перевели, – сказала я. – А я даже не знаю, куда.

Вэлти тяжело вздохнул – моя боль коснулась его, проникла в душу. Я видела: он ищет слова, думает, как меня подбодрить.

Вэлти – хороший человек, и мы очень давно знакомы, даже были вместе одно время, правда, недолго. Мы в чем-то похожи: у него такие же светлые волосы, как у меня, и он тоже предпочитает тяжелые ружья. Но я была скрытой, а он – стрелком города, и в его команде семь человек, а не трое.

– Наверное, перевели в сектор преображения, к Аянару, – сказал он. – Сейчас многих перевели к нему.

Я не могла представить Коула и Кори предвестниками Аянара. Как они будут преобразовывать мир? Нас не учили этому, мы готовились только к войне.

– От вас никого не забрали? – спросила я у Вэлти.

Он покачал головой.

– Все на месте, и машина тоже. Полетишь с нами? Просто так, посмотреть на мир.

Посмотреть на мир, в котором больше нет захватчиков. Может быть, я снова смогу ощутить победу.

Я улыбнулась и сказала:

– Конечно.

Я сидела напротив Вэлти, возле двери, и смотрела, как борта светлеют, становятся прозрачными. Машина поднималась все выше, разворачивалась над горами. Их черные склоны вонзались в землю, а у подножий серебрилась равнина, холмами спускалась к берегу моря. Оно пенилось бурей, неслышное и нестрашное с высоты.

Кто-то протянул мне бутылку, но я смогла сделать лишь глоток. Сладкий вкус вина был вкусом прошлой ночи, когда мы все еще надеялись, что если нас переведут – то всех вместе. Может быть, хотя бы Коула и Кори не разделили? А меня не взяли, потому что я ничего не умею, могу только стрелять.

– Эй, не грусти, – сказал воин, сидевший рядом. – Хочешь, слетаем туда, где ты была скрытой? Какой это город, Нараг?

– Эджаль, – ответила я.

Машина теперь снижалась, шла по широкой дуге, и я смотрела, как приближается земля. Пустая дорога петляла среди серых холмов, словно лента, брошенная в песок, вдалеке виднелись домики, крохотные, почти бесцветные. Там раньше жили враги, они бежали, а деревня осталась как память о неволе.

Скоро все изменится. Исчезнут все следы врагов: дороги, дома и поля. Сама земля станет другой. Но сейчас жилища захватчиков еще стоят, хоть их самих больше нет, – может, если я войду в это заброшенное селение, то снова смогу ощутить триумф?

– Я не хочу в Эджаль, – сказала я. – Высадите меня, похожу тут одна.

– Тут? – Вэлти нахмурился, качнул головой. – Но тут ничего нет.

– Высадите меня, – повторила я.

Мне было стыдно, что я говорю так упрямо, что не пью и не радуюсь вместе со всеми. Но я ничего не могла поделать. Я расстроюсь еще сильней, если полечу дальше в этой машине. Мне нужно выйти, нужно побыть одной.

Пилот обернулся, сочувственно улыбнулся мне – и машина устремилась вниз, зависла у самой земли. Борт медленно раскрылся. Я встала, крепче затянула перевязь ружья.

– Когда нам за тобой вернуться? – спросил Вэлти.

– Не возвращайтесь, – сказала я. – Сама дойду до города. Встретимся там.

Я спрыгнула на землю и, заслонившись рукой, смотрела, как машина набирает высоту, превращается в черную искру, исчезает в небе. Порыв ветра унес запах разогретых двигателей, остались лишь ароматы трав и привкус пыли.

Привычная тяжесть оружия вернула мне уверенность, и я поудобнее перехватила ремень, пошла вперед. В сторону моря, к деревне врагов.

Я не знала, сколько придется идти, – отсюда не видно было ни домов, ни берега, лишь пыльные холмы, ковыль и вереск. И горы – черная стена, знакомый ориентир, дом.

Запах вереска дурманил, заставлял дышать глубже. Было ли так до войны? Эта равнина всегда казалась мне бесплодной, бесцветной. Разве раньше ветер качал здесь серебристые волны соцветий, разве ощущалась сила в земле, все сильней, все полней с каждым шагом? Мир изменился, это правда. Он меняется каждое мгновение.

Вереск зашелестел под порывом ветра, прильнул к земле – и я увидела впереди черный росчерк. Волны травы колыхнулись вновь, разошлись, и стало ясно – там человек. Лежит на земле, один.

Война кончилась, но беда может настигнуть и в мирное время. Я должна помочь.

Я подбежала, наклонилась – и узнала его.

Он смотрел в небо, глаза едва заметно двигались, словно он следил за облаками. Волосы разметались среди раздавленных стеблей и цветов, их запахи оглушали.

Но еще оглушительней были потоки его силы. Они грохотали, пронизанные тоской, – я чувствовала это, даже не прикасаясь.

Я позвала его:

– Мельтиар?

Он не ответил.