Дети железной дороги

- Ну, кто там еще? Если это закон, что для англичанина его дом - его крепость, то уж и строили бы крепости за семью запорами и с подвесным мостом.

Между тем в комнату вбежала Руфь, рыжеволосая служанка, и сообщила, что какие-то два джентльмена требуют хозяина.

- Я проводила их в библиотеку, - добавила девушка.

- Это, наверное, подписка о назначении викария, или собирают деньги на церковный хор, - сказала мама. - Как-нибудь отделайся от них поскорее, иначе вечер будет испорчен, да и детям уже скоро пора спать.

Но у папы никогда не получалось быстро отделываться от посетителей.

- Как бы хотелось, чтобы у нас были рвы и мосты, - вздохнула Роберта. - Появился какой-то нежелательный гость - и сразу же мы поднимаем мосты. Боюсь, они так заморочат папе голову, что он забудет, кем он хотел стать, когда был мальчиком.

Мама пыталась развлечь детей волшебной сказкой о принцессе с зелеными глазами, но это плохо удавалось, потому что из библиотеки доносились реплики папы и двух пришедших господ. Папин голос звучал громче и совсем по-другому, чем когда он говорил с людьми, пришедшими собирать подписи или деньги на церковные праздники.

Потом в библиотеке зазвонил колокольчик, и все облегченно вздохнули.

- Это он позвонил, чтобы служанка их проводила, - сказала Филлис.

Но Руфь вместо того, чтобы провожать посетителей, вбежала в детскую, и вид ее показался всем очень странным.

- Мэм, простите меня, пожалуйста... - бормотала она, - хозяин вас просит зайти в кабинет. У него такой ужасный вид, он как мертвый... Приготовьтесь к самому плохому: или кто-то умер из ваших близких, или банк лопнул, или...

- Не волнуйтесь так, Руфь, - ласково проговорила мама, - ступайте к себе.

Потом мама вошла в библиотеку. Были слышны еще разговоры. Руфь пошла вызывать кэб*[4]. Дети слышали стук ботинок по коридорам и ступенькам. Кэб уехал, и кто-то с силой хлопнул дверью. Потом пришла мама. Лицо у нее было такое же белое, как ее кружевной воротничок. Глаза казались огромными и сверкающими. Губы были как одна тонкая красная полоска. Они потеряли всякую форму.

- Уже время спать, - проговорила она, - Руфь вас уложит.

- Мама, но ты ведь обещала, что по случаю папиного приезда мы посидим подольше, - напомнила Филлис.

- Папа... Его вызвали по делу. Нам всем пора спать, мои милые.

Питер и Филлис поцеловали ее и пошли каждый в свою спальню. Роберта задержалась, она крепко обняла маму и прошептала:

- Ведь ничего не случилось плохого? Никто не умер?

- Нет, никто не умер, - мама, казалось, отталкивала от себя девочку, - я пока ничего не могу тебе сказать. Ступай, моя девочка. Прошу тебя...

Роберта повиновалась.

Руфь расчесала им с Филлис волосы и помогла переодеться (обычно это делала мама). Когда служанка вышла на лестницу, чтобы пойти в спальню к Питеру, она увидела, что мальчик сидит в ожидании на ступеньках.

- Руфь, что там делается, наверху?

- Не задавай мне вопросов... Я не хочу тебя обманывать... Ты скоро сам узнаешь всю правду.

Поздно ночью мама приходила поцеловать ребят. Из всех детей одна Роберта проснулась от ее прикосновения. Но она затаила дыхание и притворилась спящей. «Что ж, - думала девочка, прислушиваясь в темноте к материнскому дыханию, - если мама не хочет, чтобы мы знали, почему она плачет, значит, нам не надо допытываться».

Когда сестры и брат утром спустились к завтраку, мамы уже не было дома.

- Она уехала в Лондон, - пояснила Руфь и оставила детей одних в столовой.

- Случилось что-то ужасное, - проговорил Питер, разбивая яйцо. - Руфь сказала вечером, что мы скоро все узнаем.

- А ты, наверное, мучил ее вопросами, - укоризненно заметила Роберта.

- Да, представь себе! - сердито ответил Питер. - Если вы можете идти спать, когда мама в тревоге, то я не могу так.

- Не следует спрашивать прислугу про то, о чем мама не хочет, чтобы мы знали.

- Пай-девочка, как обычно, права. Проповедница... - проворчал Питер.

- Я вот не пай-девочка, но Бобби теперь права, - вступилась Филлис.

- Главное, что она себя всегда считает правой!

- Замолчи! - крикнула Роберта, бросая на стол чайную ложку, которой ела яйцо. - Неужели сейчас время срывать зло друг на друге? Случилось какое-то страшное бедствие. Не накликать бы нам еще худшей беды!

- Интересно, а кто начал первый?

Роберта готова была взорваться, но опомнилась и проговорила кротко:

- Я первая начала, я. Прости.

- Ну ладно, мир! - торжественно заключил Питер, но, перед тем как уйти в школу, он небольно стукнул старшую сестру по спине - это был знак ободрения.

Дети вернулись домой в час дня и сели обедать, но мама не приехала. Не появилась она и к вечернему чаю.

Она приехала только в семь часов, и вид у нее был такой болезненный и усталый, что дети почувствовали: теперь не надо ни о чем ее расспрашивать. Она бросилась в кресло, и пока Филлис вынимала из ее прически длинные шпильки, а Роберта стягивала с нее перчатки, Питер расстегнул пряжки ее туфель и сбегал за домашними туфлями.

Потом ей подали чай, и Роберта потерла ей виски одеколоном, чтобы унять головную боль. Только после этого мама начала говорить.