Детонация

Второй звоночек. Не слишком адекватный ответ на беженцев, пожалуй. Убийство главы крупнейшего наркосиндиката Центрального Запада – это так же серьёзно, как покушение на президента или объявление войны, если не хуже. Значит, дело в чём-то ещё. В чём же?

«Выступления на площади Свободы в столице Лирдосии. Двадцать четыре машины сожжено, пострадали четырнадцать митингующих… – а вот это, кстати, подходит к нашим нелегалам. – В ходе акции протеста митингующие забросали камнями стражей правопорядка. Двое ранены. Один скончался по пути в больницу», – провокация очевидная. Цель?

«Две подводные лодки и эсминец… Почти весь флот Лирдосского океана…» – мерцало внизу бегущей строкой. Ничего не понимаю. Когда??? – «Канал контролируется союзниками Ириллии. Туда же направляется эскадра ВВС…»

Дрэк… Как-то слишком активно… Не из-за этого ли он срывается с места?

В какой момент я занервничала, я не помню. Желудок, демонстрируя панику, сжался и отказался принимать даже кофе. Я отставила чашку и с удивлением обнаружила, что у меня дрожат руки. Наверное, не выспалась и перенапряглась вчера лишку. Усмехнулась добро. В домик вошёл Грэм и остановился, просветлев лицом:

– Чему ты улыбаешься? – только не говори ничего, умоляю. Не порть.

Покачала головой в ответ:

– Спасибо за прелестное время.

– Прелестное? – улыбнулся отстранённо. – Я бы назвал это по-другому. – И, глядя в глаза, взял мою руку: поцеловал пальцы. А я малодушно отняла её и отвернулась.

Он набрал воздуха что-то сказать, но я перебила:

– Не надо. Я всё знаю сама. – Не хочу ничего услышать. Что бы это ни было. Умение прощаться – это как молчание, которое – золото. Надеюсь, он этим богат.

– Твою машину вернут сразу, как только это станет возможным. Мэрин и Роб уже дома, у них всё в порядке. – Видимо, я зря беспокоилась.

Где-то далеко появился рокочущий звук, он нарастал, приближаясь. Сомнений в выбранном транспорте не осталось. Да кто же ты, человек, полный сюрпризов? Глаза мучительно выискивали ответ в других глазах. Кто?

Теперь стало ясно, что за большая свободная площадка слева от дома. Грэм молча ждал, когда вертушка сядет. Потом лицо его сделалось непроницаемым, и он быстро вышел за дверь. Вернулся через несколько минут собранный и мрачный. Холодно и отрывисто заговорил:

– Твой телефон, – протянул мне точно такую, как у меня была, трубку. – Полностью восстановленная копия, последний бэк-ап за полчаса до отказа батареи, – и, мотнув головой, оборвал срывающийся с губ вопрос. – Несложно. Твой борт через пятнадцать минут. Интервал в лётной карте изменить не имею права. И лететь со мной может быть небезопасно, – пояснил нехотя. И вдруг шагнул ко мне порывисто, обнял сильно, жёстко, почти болезненно. – Знаю, если позову с собой, ты ведь не согласишься, – заглянул в лицо, и в глазах на миг мелькнуло сомнение, а в следующий – усмехнулся и добавил уверенно: – Не полетишь, – придавил к себе ещё сильнее. Выдохнул: – Карри… – решительно отстранился.

– Грэм, – вышло неуверенно и хрипло. С чего ты взял, несчастный, что я не соглашусь? Нет, не соглашусь, конечно! Но с чего ты, дрэк тебя побери, это взял! Сейчас разозлюсь, и станет легче. И перестанет не хватать воздуха. – Грэм, – зачем-то сказала снова.

Рывком притянул к себе снова и поцеловал. Мучительно. Так, что разрывал меня этим на части. Улетай, Грэм. Я оторвалась первой и всё-таки сказала вслух дрогнувшим шёпотом:

– Улетай!

Он молча смотрел мне в глаза, а потом, когда я всё-таки не выдержала и отвернулась, строго произнёс:

– Пожалуйста, не выходи из дома пока. Тэрри всё покажет. Инструкции я ему передал, – отпустил мои руки. Шагнул в сторону. А когда я подняла глаза, прощаясь, вернулся и поцеловал снова. Коротко. Но незабываемо нежно, лаская холодными пальцами шею под волосами. Возвращая всю сказочную негу и тепло, что были эти дни между нами.

Что ты придумываешь себе, Карри? Это бесконечно глупо. Отпустить, уйти и забыть. Вот что сейчас нужно. Только руки не слушаются, и разжать ладони нет никаких сил. Прощай, Грэм. Решительно отшагнула назад. Глаза в глаза только мгновение. И ни улыбок в них, ни тем более обещаний. Прощай. Хлопнула тихо дверь. Раз-два-три – за рокотом беззвучно пожаловалось моему сердцу крыльцо, отдавая вибрацию половицам. Начал набирать обороты двигатель вертушки. Ещё слышно, как голос кричит: «Восемь!..» А потом – стёкла от гула дрожат; грохочут и свистят лопасти так, что закладывает уши. Звук уходит в сторону, вправо. Наверное, это значит, что вертолёт забирает влево… Я должна видеть. Хочу знать!

Вылетела наружу, запрокинула вверх голову, чтобы увидеть, как еле заметно улыбнулся и осуждающе покачал головой в шумоподавляющей гарнитуре. Чуть подняла руку, и к стеклу в ответ прижалась раскрытая ладонь. Улыбнулась легко. Прощай.

– Госпожа Ра́ввен, зайдите, пожалуйста, в дом, – услышала, когда большой военный вертолёт почти стих за вымоченным сизым сосновым лесом. Вздрогнула. Видимо, это Тэрри. Откуда они знают? Думала, известен лишь публичный, эфирный мой псевдоним. Но… уже ладно.