Детская библиотека. Том 100

Налюбовавшись, мы обнаружили, что стали пленниками этого хоровода. Путь к двери нам преградила зима. К тому же незакрашенный островок, где мы стояли, смотрел на нас с укором. Олегу пришлось нарисовать в центре солнце. Мы храбро взяли банки и двинулись по скользким сугробам к выходу. Мы шли очень осторожно, боясь оступиться. Уже подходили к двери, когда я всё-таки поскользнулась, нечаянно подставила ножку Олегу, и мы грохнулись, выплеснув на себя остатки краски из банок. Хорошо, что её было немного, и зима почти не повредилась. Олег ловко закрасил упавшие капли. На полу завихрилась маленькая белая вьюга. Зато мы сами стали разноцветные. У Олега даже волосы позеленели, будто на голове кое-где пробилась травка. Я в жизни не видела более красивого мальчика. Но, конечно, мы понимали, что родителям вряд ли понравится такая одёжная живопись. На наше счастье неожиданно пошёл дождь, и мы побежали отмываться.

Это был даже не дождь, а целый ливень! С нас катились ручьи. Мы скакали и кричали, но ничего не было слышно в водопадном шуме, который устроила не очень большая на вид тучка. Я так люблю бегать под дождём! И Олег тоже.

Ливень кончился быстро, словно его и не было. Сердитая тучка умчалась. Ещё разок прогремел вдали гром, и пошёл тихий редкий дождь — земля с небом помирились. Но, к сожалению, краска с нас так и не смылась. Я немножко испугалась, что мне всю жизнь придется надевать платья до пят. Я же не могу ходить с разноцветными коленками. И потом, на таких коленках никто не женится. Хотя я решила никогда не выходить замуж, но вдруг передумаю. Олег сказал, что если желающих не будет, то, возможно, он сам на мне женится. Он где-то слышал, что цветные женщины вкусно готовят. Я уже умею готовить яичницу и бутерброды, а один раз даже сама поджарила макароны. Правда, они почему-то получились чёрные, как семечки. Мама сказала, что их предварительно отваривают и сливают воду. Если с продуктами так надо возиться, я совсем не хочу быть цветной.

Мы бродили по тёплым лужам прямо в обуви, ведь она всё равно испорчена, а лужи для того и нужны, чтобы по ним бродить. Мы бегали и брызгались, и вдруг с самой высоты неба вниз пролилась дрожащая сквозная радужная дорожка — мы оказались внутри этой дорожки, в самом центре её семицветного сияния! Вы думаете, такого не бывает? Но я, честное слово, не вру!

Всё вокруг окрасилось в разные цвета, будто земля поскользнулась и пролила на себя баночки с прозрачной акварелью. Мы плясали в самой середине радуги. Это было такое счастье, что моё сердце чуть не разорвалось от радости на сто тысяч кусочков! В брызгах смеха и воды передо мной мелькало лицо Олега — растерянное и восторженное, и каждое движение окрашивало его в новый цвет. Мы ловили губами пёстрые тёплые капли. Они были вкусные, как роса, и пахли цветочным лугом… Потом радуга стала медленно растворяться в воздухе. Дождь пошёл ещё реже, и остались только лужи, в которых расплывались наши разноцветные отражения. Мы были похожи на детей радуги.

На автобусной остановке было много народу. Люди смотрели на нас как-то странно. Тут подъехал автобус со знакомым весёлым шофёром, и кто-то закричал: «Да они сейчас нас всех перепачкают!»

Один дяденька спросил:

— Вы почему, маляры, рабочую одежду не сменили?

Тогда шофёр вылез из кабины и сказал:

— Щто за щум, а драка нэту? Нэ нада абижат дэтэй! Это их радуга покрасил! — И подмигнул нам: — Поэхали в кабына мой автобус?

В кабине не было лишних сидений, но зато она была просторная. Мы сразу подружились с весёлым шофёром. Он сказал, что его зовут дядя Вано́ — Ваня, а я спросила:

— Откуда вы знаете про радугу?

Дядя Вано засмеялся:

— Дэти всэгда рысуют радуга. Почему радугэ один раз нэ нарысоват дэтэй?

Потом шофёр начал насвистывать «Сулико́». Я люблю эту грузинскую песню, она очень красивая и грустная. Я стала немножко подпевать, дядя Вано крикнул: «Поэхали!» — и мы запели громко и в два голоса. А когда допели, люди в автобусе захлопали в ладоши. Весёлый шофёр подарил нам на память свою бейсболку с большим козырьком. Мы будем носить её по очереди.

Оттирая радугу с моей кожи растительным маслом, мама плакала и повторяла:

— Ну что мне с тобой делать? Что делать?!

Я и не знала, что эта краска смывается маслом. И потом, нам неоткуда было его взять. А дождь был не масляный — водяной. Зато мы покрасили полы. Думаю, родители Олега будут в восторге от радужных половиц. Потом мама вымыла меня до противного скрипа, велела быстрее ужинать и отправляться спать без всяких телевизоров. Смешная! Как будто я беру телевизор в постель. И ещё она сказала, что в деревню я летом не поеду, потому что бабушка скоро сама переедет к нам. Она уже старенькая, и ей трудно справляться одной с таким большим хозяйством. Это была очень печальная новость. Я машинально съела на кухне булочку и выпила стакан молока…