Детская библиотека. Том 58

Канарские острова находятся недалеко от Мадейры, всего в двухстах пятидесяти милях — расстояние незначительное для такой быстроходной яхты, как «Дункан».

31 августа в два часа дня Джон Манглс и Паганель разгуливали по палубе. Француз забрасывал капитана вопросами о Чили.

— Господин Паганель! — вдруг прервал его Джон, указывая на какую-то точку на южной стороне горизонта.

— Что такое, дорогой капитан? — отозвался ученый.

— Соблаговолите посмотреть вон в ту сторону. Вы ничего там не видите?

— Ничего.

— Вы не туда смотрите. Это не у горизонта, но повыше, среди облаков.

— Среди облаков? Сколько я ни смотрю…

— Ну вот, теперь взгляните по направлению бушприта[37].

— Ничего не вижу.

— Да вы просто не хотите видеть! Но поверьте мне, что, хотя мы еще и в сорока милях от Тенерифского пика, его остроконечная вершина уже вырисовывается над горизонтом.

Но через несколько часов только слепой мог ничего не видеть, и Паганель волей-неволей сдался.

— Наконец-то вы ее видите, — сказал ему капитан.

— Да, да, вижу совершенно ясно. Вот это и есть так называемый Тенерифский пик? — пренебрежительно прибавил географ.

— Он самый.

— Мне кажется, он не так уж высок.

— Однако он возвышается на одиннадцать тысяч футов над уровнем моря.

— Но ему, во всяком случае, далеко до Монблана.

— Возможно, но когда дело дойдет до подъема на эту гору, пожалуй, вы найдете, что она достаточно высока.

— Подниматься? Подниматься на Тенерифский пик? К чему это, дорогой капитан, после Гумбольдта и Бонплана? Гениальный Гумбольдт поднялся на эту гору и описал ее так, что уже ничего не прибавишь. Он тогда же установил вертикальную смену растительных поясов: пояс виноградников, пояс лавровых лесов, пояс сосен, пояс горной пустыни с дроком и, наконец, каменистые осыпи, где совершенно отсутствует растительность. Гумбольдт добрался до самой высшей точки Тенерифского пика — там негде было даже сесть. Перед его глазами расстила лось пространство, равное четвертой части Испании. Затем он спустился до самого кратера этого вулкана. Спрашивается: что остается мне делать на этой горе после великого человека?

— Действительно, после него вам ничего не открыть, — со гласился Джон Манглс. — А жаль, вам будет ужасно скучно ждать в порту Санта-Крус-де-Тенерифе прихода судна. Развлечений там мало, вряд ли вам удастся рассеяться.

— Моя рассеянность всегда при мне, — смеясь, заметил Паганель. — Но скажите, дорогой Манглс, разве нет крупных портов на островах Зеленого Мыса?

— Конечно, есть. И для вас, например, было бы очень легко сесть в Прая на пароход, идущий в Европу.

— Не говоря уж об одном немалом преимуществе, — заметил Паганель, — ведь острова Зеленого Мыса недалеко от Сенегала, где я найду земляков. Конечно, мне прекрасно известно, что эту группу островов считают малоинтересной, пустынной, да и климат там нездоровый. Но для глаз географа все любопытно: уметь видеть — это наука. Есть люди, которые не умеют видеть и путешествуют так же «умно», как какие-нибудь ракообразные. Но поверьте, у меня другая школа.

— Как вам будет угодно, господин Паганель, — ответил Джон Манглс. — Я уверен, что ваше пребывание на островах Зеленого Мыса обогатит географическую науку. А мы как раз должны туда зайти, чтобы запастись углем, и ваша высадка нас нисколько не задержит.

Сказав это, капитан взял курс на запад от Канарских островов. Знаменитый Тенерифский пик остался за кормой. Продолжая идти таким же быстрым ходом, «Дункан» пересек 2 сентября, в пять часов утра, тропик Рака. Погода стала меняться. Воздух сделался тяжелым и влажным, как всегда в период дождей. Время это испанцы зовут «Le tiempo das aguas» [38]. Оно очень тягостно для путешественников, но полезно для жителей африканских островов, страдающих от недостатка растительности, а значит, и от недостатка влаги. Бурное море не позволяло пассажирам яхты оставаться на палубе, но разговоры в кают-компании не стали от этого менее оживленными.

3 сентября Паганель, готовясь высадиться на берег, принялся укладывать свои вещи. «Дункан» уже лавировал между остро вами Зеленого Мыса. Он прошел мимо острова Сал, бесплодно го и унылого, как песчаная могила, прошел вдоль обширных коралловых рифов, а затем, оставив в стороне остров Сен-Жак, перерезанный с севера на юг цепью базальтовых гор, вошел в бухту Прая и стал на якорь у самого города. Погода была ужасная, и бушевал прибой, несмотря на то, что бухта была защищена от морских ветров. Дождь лил как из ведра, и сквозь его потоки едва можно было разглядеть город. Расположен он был на плоской горной террасе, упирающейся в отроги мощных скал вулканического происхождения, вышиной триста футов. Вид острова сквозь частую завесу дождя был удручающе унылый.