Детская библиотека. Том 89

Девушкой Софи боялась собак. Даже теперь, став старушкой, она здорово встревожилась, заметив два ряда белых клыков в оскаленной пасти зверя. Но она сказала себе: «В моем нынешнем положении уж об этом-то беспокоиться не следует», — и нащупала в кармане ножницы. Протянув руку с ножницами в глубь куста, она попыталась разрезать веревку на шее пса.

Пес совсем ошалел. Он отшатнулся от нее и оскалил зубы. Но Софи храбро продолжала кромсать веревку.

— Ты умрешь от голода или задохнешься, дружище, если не дашь мне ее разрезать, — сказала она псу надтреснутым старушечьим голоском. — Честно говоря, я думаю, что кто-то уже пытался тебя задушить. Может, от этого ты и не в себе.

Веревка была обмотана вокруг собачьей шеи очень туго, а палка ужасно запуталась. Щелкать ножницами пришлось довольно долго, но наконец веревка распалась надвое, а пес выбрался из западни.

— Хочешь хлебца с сыром? — спросила тогда Софи. Но пес только рыкнул на нее, протиснулся к противоположной стороне живой изгороди, вылез из кустов на волю и крадучись удалился. — Тоже мне благодарность! — проворчала Софи, потирая занемевшие руки. — Но ты мне все равно подарочек-то оставил! — Она вытянула из кустов злополучную палку и обнаружила, что это самая настоящая трость, прекрасно отполированная и с кованым наконечником. Софи доела хлеб и сыр и отправилась дальше. Склон становился все круче, и трость оказалась очень кстати. Софи бодро ковыляла вперед, болтая на ходу с тростью. В конце концов, старушки часто разговаривают сами с собой.

— Ну вот, уже две встречи, — бурчала она, — и хоть бы какая-нибудь волшебная награда. Хотя ты-то — хорошая палка. Ты не думай, я не брюзжу. Просто мне наверняка предстоит и третья встреча — не знаю, волшебная ли. По правде говоря, я настаиваю — мне полагается еще одна встреча! Интересно, что это будет.

Третья встреча произошла к концу дня, когда Софи зашла уже довольно далеко в холмы. По выгону навстречу ей шел, насвистывая, какой-то деревенский житель. Вот пастух, решила Софи, он возвращается домой после работы. Это был ладный парнишка лет сорока. «Ну и ну! — сказала себе Софи. — Еще нынче утром я бы решила, что он старик! Надо же, все, оказывается, зависит от того, как посмотреть!»

Когда пастух увидел бормочущую себе под нос Софи, он предусмотрительно посторонился, попятившись аж до дальнего конца выгона, и очень-очень сердечно окликнул ее:

— Вечер добрый, матушка! Куда путь держите?

— Матушка? — удивилась Софи. — Я вам не матушка, молодой человек!

— Это такое выражение, — испугался пастух, прижимаясь к ограде и на цыпочках двигаясь вниз по склону. — Я всего-навсего хотел учтиво поинтересоваться, далеко ли вам еще идти, ведь уже скоро вечер, а вы все в пути. Вам же никак не поспеть в Верхние Горки до заката, правда?

Софи это в голову не приходило. Она остановилась на тропе и задумалась.

— Не важно, — сказала она, обращаясь отчасти к себе самой. — Когда отправляешься на поиски счастья, становится не до мелочей.

— Да что вы говорите, матушка! — воскликнул пастух. Он уже миновал Софи, и от этого ему явно полегчало. — Тогда желаю вам всяческих успехов, матушка, если, конечно, ваше счастье не имеет касательства к тому, чтобы наводить порчу на чужой скот! — И он двинулся вниз по склону — очень широкими шагами, почти бегом, но не совсем.

Софи возмущенно поглядела ему вслед.

— Подумать только — он решил, будто я ведьма! — поделилась она с тростью. Ей даже захотелось пугнуть пастуха, крикнув ему вслед какую-нибудь гадость, но это было бы с ее стороны как-то нехорошо. Софи двинулась вверх по холму, бормоча себе под нос. Вскоре изгороди кончились, начались голые бугры, а дальше открылась вересковая пустошь, за которой виднелись какие-то крутые уступы, поросшие желтой шуршащей травой. Софи мрачно шла вперед. Узловатые старые ноги сильно разболелись, и спина тоже, и колени. Софи так утомилась, что перестала бормотать и просто тащилась вперед, задыхаясь, пока солнце не нависло совсем низко над горизонтом. И вдруг Софи отчетливо поняла, что ей больше ни шагу не ступить.

Она плюхнулась на камень у дороги, недоумевая, что же теперь делать.

— Никакого счастья мне сейчас не нужно, кроме удобного кресла! — выдохнула она.

Камень оказался чем-то вроде смотровой площадки, с которой Софи открывался великолепный вид на пройденный путь. Перед ней в лучах заходящего солнца простиралась чуть ли не вся Долина, сплошь поля, живые изгороди и заборы, изгибы реки, великолепные богатые особняки, сияющие среди садов, и все это до самых синих гор в дальней дали. Прямо у ее ног раскинулся Маркет-Чиппинг. Софи глядела на знакомые улицы. Вот и Рыночная площадь, и кондитерская Цезари. Она могла бы бросить камешек в трубу дома по соседству со шляпной мастерской.

— Надо же, как близко! — в досаде сказала Софи своей трости. — Столько топать — и все ради того, чтобы поглядеть на собственную крышу!